Грезы андроида
Шрифт:
И поэтому Поуп, будучи ознакомлен Фиппсом с последними новостями по овечьему делу, не затруднился с принятием решения.
– Мы должны загнать МИД в тупик, – сказал он.
Фиппс задрал бровь.
– И зачем же нам это делать? Они уже и так остались ни с чем. Отношения в любом случае не будут прежними.
– Этого недостаточно, – сказал Поуп. – Ущерб слишком мал. Хеффер все еще может убедить нидов, что старался изо всех сил. Мы должны сунуть хорошую палку в это колесо.
– Хорошо, – с сомнением в голосе проговорил Фиппс; он не был до конца уверен, что правильно расшифровал аналогию. – И что вы предлагаете?
–
– Понял, – сказал Фиппс. Ничего сверх этого говорить не следовало; чем меньше деталей будет известно Поупу, тем лучше.
– Затем нам следует проинформировать нидов о ее существовании, – сказал Поуп.
– Мы не можем этого сделать, – сказал Фиппс.
– Мы – нет, – согласился Поуп. – Но я уверен, что найдется тот, кто будет просто-таки счастлив поделиться с ними этими сведениями.
Фиппс просиял.
– Я знаю идеального кандидата на эту работу.
* * * * *
Обман оказывается успешным при выполнении двух условий. Во-первых, ложная картина реальности должна обладать всеми чертами истинной. Во-вторых – и это не менее важно – объект обмана должен быть внутренне готов воспринять предлагаемую ему ложную картину реальности за истинную. Эти два условия поддерживают одно другое: достаточно убедительная ложь способна убедить скептически настроенного индивидуума, а испытывающий достаточно сильное желание верить индивидуум способен проигнорировать даже те элементы картины, фальш которых бросаются в глаза.
Тед Сорам, министр торговли, отчаянно хотел верить.
Да и как иначе? Неделя у него не задалась. Неделю, в течение которой один из твоих торговых представителей убивает своего партнера по переговорам на глазах многочисленных свидетелей, при всем желании трудно счесть лучшей в жизни.
Но не это угнетало Сорама. То есть, конечно угнетало, но о происшествии знало не так много людей. Что бы там не говорили теперь в Министерстве торговли, но Хеффер и его люди проделали грандиозную работу по устранению последствий. Неприятно было думать о том, что шестерки из МИДа роются в кабинете Мёллера, но с другой стороны, лучше уж они, чем Федеральное Бюро Расследований США или ОНЗ, сующее свои микроскопы в задницу Министерства торговли. Предпринятая Мёллером попытка убийства (попытка? полный успех!) стала уже государственным секретом.
Нет, больше всего у Сорама свербело от того, как мало поддержки он получал в этот кризисный момент. Он не запихивал чертову хреновину, чем уж там она была, в задницу Мёллеру и не посылал его никого убивать. Не он вынудил нидов прервать торговые переговоры, в результате чего рынки рухнули и все – начиная от эквадорских бананоробов и заканчивая тайваньскими игроделами – возмущенно взвыли. Но это именно его жгли в политических программах и редакторских передовицах, и даже – в виде чучела – на какой-то демонстрации французских рыбаков.
Он даже не мог ответить на обвинения – ребята президента Уэбстера попросили (читай: приказали) избегать неотрепетированных выступлений после того анекдота о пакистанце, индусе, свинье и корове, который он рассказал как-то на камеру, едва заступив на свой нынешний пост. Общественная реакция на этот анекдот до сих пор казалась ему преувеличенной: он всего лишь хотел указать на влияние культурных различий на торговлю. Уж конечно его слова не стоили целой недели беспорядков. После отлучения Сорама от ток-шоу пресс-секретарь министерства Джо Макгиннис не вылезал из телевизора, чертов паразит! Сорам подозревал, что по крайней мере половина вашингтонских репортеров считали Макгинниса министром торговли. Он положил себе уволить Макгинниса сразу после того, как уляжется шум.
Погрузившись в бездны непопулярности, Сорам без устали высматривал шанс на реабилитацию. Проблема была в том, что он понятия не имел, что могло этим шансом стать.
Семейное проклятие Сорамов! Отпрыск семьи, чьи предки изобрели влажную салфетку в индивидуальной упаковке (на это потребовалось целых два предка, и горькие результаты этого сотрудничества по сей день вносили разлад в ряды их потомков), Теодор Логан Престон Сорам VI был чрезвычайно богат, обаятелен на Старый Филадельфийский манер и совершенно бездарен в каком угодно смысле, за вычетом роли кассового аппарата для благотворителей и политиков. Большую часть последних тридцати лет он провел на филадельфийском «Крестном пути», по которому чередой брели подающие надежды сенаторы и кандидаты в президенты, алкающие взносов и неофициальной поддержки от городской элиты. В конце концов ему захотелось посмотреть, как обстоят дела с другой стороны стола.
Поэтому он заключил сделку с Уэбстером: Сорам обеспечивает Уэбстеру Филадельфию, а Уэбстер Сораму – пост в администрации. Сорам выбрал Министерство торговли, рассудив, что оно подойдет ему лучше всего, раз уж он (ладно, его брокер) так ловко управляется со своим интернациональным и межпланетным инвестиционным портфелем; даже Сораму было ясно, что просить Министерство финансов – это перебор. Команда Уэбстера понимала, что путь во власть проходит над краем пропасти: без Филадельфии не видать Уэбстеру Пенсильвании, этого ключевого штата.
Было принято решение: Министерство торговли снизу доверху кишит карьерными бюрократами. Даже после изгнания антинидских элементов в нем оставалось достаточно компетентных специалистов, чтобы компенсировать влияние Сорама. Об этом последнем доводе Сорам не знал, хотя чем дольше он руководил министерством, тем сильнее ему казалось, что к нему прислушиваются куда меньше, чем следовало бы.
Но опять же, ему было не очень понятно, как это исправить. Основная проблема фундаментально бесполезного индивидуума – это неумение стать полезным. Но сейчас даже Сораму было ясно, что пришел момент, когда полезным стать необходимо – и быстро.
Вот почему, когда конфиденциальное зашифрованное сообщение как бы от Бена Джавны из МИДа упало в почтовый ящик Сорама, сияя светом воскрешения, он воспринял его именно так, как и должен был: как дар небес. Отличайся мышление Сорама изощренностью, подобающей занимаемому им посту, или обладай он хотя бы здоровой паранойей карьерного политика, он, возможно, позаботился бы отследить (или, говоря точнее, поручил заняться этим своим техническим специалистам) маршрут прохождения письма, чтобы разоблачить его как искусно изготовленную фальшивку, отправленную не из МИДа, а с анонимного транзитного ящика в Норвегии. В Норвегию оно попало с другого транзитного ящика в Катаре, на который его отправил Арчи Макклеллан, составивший его по результатом телефонной беседы с Фиппсом.