Грёзы и предостережения
Шрифт:
Коридоры меж тем не заканчивались, напоминая какой-то странный запутанный лабиринт тёмно-серых каменных стен неярким свечением реагирующими на шорох. Это создавало определенные трудности, так как стоило сделать шаг, и коридор тускло освещался, а вот гас свет не сразу и, если бы не чуткий слух Джури и мои болезненно реагирующие на все уши, нас бы давно застукали. А так заслышав шум, мы прятались в ближайшей нише, портьере, комнате и томительно выжидали, пока рейттары не пройдут мимо нас.
На одном из поворотов тонкий нюх донес аппетитный запах жареного мяса, и громко заурчав желудок, поспешил напомнить о себе, видимо опасаясь, что я пройду мимо. Я и собиралась, но воспитанная в детстве рациональность твердила, что если уж жизнь подсунула мне кухню, то следует сделать запасы. Уже подходя к шумной кухне, в предбаннике заметила висящий ряд странных зеленых накидок и платков. Немного помучавшись, все же разобралась, как это можно на себя нацепить и, закутавшись, сделала первый шаг в огромное помещение.
Суетливость женщин, кипящие кастрюли, вздымающийся пар, стук посуды, негромкие крики и ароматные запахи готовящейся еды – все это так напомнило мне кухню детдома, на которую нас ссылали отрабатывать провинности, что я истуканом замерла у входа.
– Новенькая? – выдернула меня из мыслей пожилая женщина. – Тебя Мора прислала?
Кивнула, не став опровергать это предположение.
– Я Ведера, главная кухарка. Мой руки и приступай к нарезке мяса. Мирина все покажет, – взмахнула рукой в сторону одной из приветливо улыбнувшихся мне женщин.
– Ты рано. Неужели парни так быстро выдохлись? Эх, ослабели рейттары не то, что в наши времена, – с горьким вздохом проворчала увенчанная сединами женщина. – Вот помню я, когда не попала в принцессы, так первую же ночь провела сразу с четырьмя. Ох, что это были за мужчины. Не выпускали из постели до ночи. А нынешняя молодежь? Всунул, вынул и пошел… тьфу…
Я даже споткнулась. Будь я невинной девицей, непременно покраснела от этого разговора, но жизнь в современном обществе рано лишает девичьего смущения.
– Да не смущайся ты так, – неверно истолковала мою заминку Мирина, споро нарезая мясо. – Трубила всегда такая. А тут нравы много свободнее, чем в Тойнто. Никто не станет тебя осуждать и спрашивать. Голодная, поди? На, перекуси, – в руки мне легла тарелка с кусочками мяса, ломтем хлеба и какой-то необычной вареной крупой.
Съела я все быстро, прислушиваясь к обсуждениям и разговорам, начала резать мясо, присматриваясь к тому, что плохо лежит.
– Тут неплохо живется. Никто ни к чему не принуждает, но рейттары умеют убеждать. Зато всегда сыта и одета будешь. Я вот замуж вышла, – улыбнулась она, прерывая свою речь, чтобы взлохматить кудри вбежавших темноволосых мальчишек.
– Мам, мам, а Фергюс сказал, что золотую тоже поднимут в полет. А можно нам посмотреть? – весело крутясь на одной ноге, нетерпеливо затараторил младший мальчишка.
– Мал еще на такое непотребство смотреть, – осадила его резким окриком одна из женщин, усаживая мальчишек за стол и ставя перед ними миску с выпечкой и чашки с белым, похожим на молоко напитком.
– Мам, а она правда из того самого предсказания? – спросил задумчивый старший, беря в руки булочку.
– Из какого такого предсказания, сынок? – удивилась Мирина.
– Ну, той сказки, где золотая вернет силу и величие рейттар, очистив мир от рупантари?
– Ой, что ж это деется, – запричитала, всплеснув руками Трубила. – Бедная девочка. Такая молоденькая и совсем хлипенькая. Ее же наша Прынцесска загрызет за самцов. Да, и те перегрызутся за нее и ей точно придется бежать к преобразившимся, только чтобы скрыться от гнусных посягательств.
На мгновение в кухне стихли все разговоры, словно сказанное старухой встревожило всех женщин, в глазах которых застыл укор и жалостливое сочувствие, пока тоненький детский голосок разорвал установившуюся напряженную тишину:
– Мам, а что такое «гнусых посявательств»?
Все рассмеялись, со смехом сбрасывая напряжение.
– Вырастешь – узнаешь, – ответила женщина, что устраивала детей за столом, легонько тукнув мальчишку пальцем по носу.
– Ба, а ведь нельзя две самки поднимать в один полет, – уверенно заявил старший мальчишка и смутившись под выжидательным взглядом поспешно добавил: – Так папка Картеру говорил. Я слышал.
– Все то вы слышите, все то замечаете, – проворчала женщина: – Потому что это день триумфа самки. Вот ты бы вышел из турнира победителем, тебе оказывают почести, вручают награды, а тут появляется мальчик и говорит, что он ничем не хуже. Что ты сделаешь?
– Врежу, – пожал плечами мальчишка с полным ртом.
– Вот и у самок так же. Подерутся, и останется рейт без следующей кладки.
– Но золотая маленькая. Я знаю, меня Фират с собой брал Креека кормить, – поспешно поделился своим знанием младший и закашлялся подавившись.
– Сколько тебе повторять, Мират? С полным ртом не едят, – бережно постукивая его по спине, пробормотала бабушка.
– Тебе еще не пора на тренировку, Фират? – спросила Мирина у старшего.
– Так отменили, ма, из-за полета, – недовольно буркнул Фират.
Снова повисла тишина, смолкли громкие разговоры. Лишь приглушенные неясные шепотки доносились отовсюду, но слов было не разобрать.
В этой тишине сама не заметила, как дорезала мясо. И тут же была впряжена чистить какой-то овощ, похожий на нашу картошку – только синий. Мальчишки собрались убегать, а я решила, что у детей смогу раздобыть необходимые мне сведения и потому спешно чиркнула ножом по пальцу.
– Я это…, – показала порезанный палец Мирине. – Мне бы в уборную.
– Что же ты так неаккуратно, – всплеснула руками женщина, – Ступай скорее и к лекарю заскочи, пусть полечит. Только не задерживайся. Работы много, а завтрак детям уже скоро подавать.
Сунув кровоточащий палец в рот, шустро скользнула в дверь за мальчишками.
Стараясь двигаться бесшумно, следовала за детьми, до очередного закрытого решеткой то ли лаза, то ли вентиляционной трубы у самого пола, в которую, воровато озираясь по сторонам, забрались эти негодники, прикрывая ее за собой. Выждала некоторое время, прячась в тени мрачных коридоров, и оценив размеры открывающегося отверстия, скользнула следом.
Темный лаз вывел меня в пещеру. Спустившись примерно с полутораметровой высоты, встала в полный рост, разглядывая стену с отполированными частыми взбираниями выступающими гранями. Усмехнулась, посмеиваясь с предприимчивости детишек, забивших пару колышек между камней для собственного удобства.