Грибы на асфальте

Дубровин Евгений Пантелеевич

– Привет! – еще издали закричал он. – Мы пришли попрощаться! Уезжаем!

– Куда?

– Домой.

– Сегодня заявление подали, – сказала Манка.

Чужое счастье всегда завидно. Грибы выглядывали изо всех окон. Председатель ОГГ грозил Манке кулаком в дверях своего кабинета. Кобзиков боялся, что счастливая невеста выдаст организацию. Но Манке было не до того. Я думаю, она вообще забыла и нас и председателя.

– Сильно ругали на бюро? – спросил я Березкина.

– Не-е… Ребята у нас хорошие. Раз не умею

руководить – значит не умею, что тут сделаешь! Я у них даже, знаешь, что выбил?

Иван извлек из кармана листок бумаги. Я прочитал:

СПРАВКА

Дана настоящая Березкину Ивану Ивановичу в том, что он в силу специфики своего характера не может быть на руководящей работе.

Секретарь горкома комсомола Т. ТЫЧИНА

– Здорово! Правда? – смеялся Иван. – Станут избирать меня в какую-нибудь комиссию, а я им эту справку. Вот! Читайте, завидуйте! Буду я, парень, коров доить. Люблю это дело!

* * *

Все это было хорошо. Но как теперь станут развиваться события? Кто будет вместо Березкина ведать грибами? По приказу Кобзикова два гриба каждый день околачивались в горкоме – вынюхивали.

Но узнать о том, кто стал «грибником», по иронии судьбы, нам довелось на дне рождения Кобзикова.

Десятого декабря Кобзикову стукнуло двадцать пять. Этот день был объявлен праздником всего ОГГ. Девчонки понатащили кукол, зажимов для галстуков, одеколона, портсигаров, расчесок и прочей дребедени – «именинник» стал владельцем целого галантерейного магазина.

Ребята нажимали больше на «KB», «KВK», «KBВК» и т. д.

Но превзошел всех стиляга Тихий ужас. Он приволок откуда-то настоящий человеческий скелет. Появление скелета произвело переполох. Девчата подняли визг. Представители мужественного пола лезли чокаться с чьими-то останками.

Вацлав буквально онемел от счастья. Он не знал, что делать со своим подарком, носился с ним по комнате, как с мышью, сажал в кресло бормашины.

В общем было весело. Но когда сели за стол, настроение испортил все тот же стиляга Тихий ужас. Он рассказал историю, случившуюся с ним два дня назад. История сильно смахивала на зловещее предзнаменование. После окончания медицинского института Тихий ужас работал на заводе бойцом военизированной охраны. В тот день он, как всегда, стоял в проходной. Делать было нечего, и Ужас зевал от скуки. Вдруг, откуда ни возьмись, налетает на него девчушка. Румяненькая такая девчушка, в коротком платьице, с бантиками в косичках. Видишь ли, ей срочно надо пройти на завод, а удостоверение дома забыла.

Стиляга оживился.

– Увы, у шпионов тоже бывают голубые глазки, – для начала изрек он.

Завязался очень остроумный, хотя и бесполезный, разговор. Девушка была удивлена, встретив в обыкновенном охраннике весьма образованного, начитанного человека.

– Вы, наверно, техникум кончали? –

наивно спросила она.

Тихий ужас почувствовал себя уязвленным.

– Медицинский институт, – ляпнул он, забыв про конспирацию.

Ахи, охи, расспросы, нескрываемое любопытство.

Короче, они договорились встретиться в Петровском скверике.

Все это Тихий ужас рассказал с видом донжуана, одержавшего очередную победу.

– Влюбилась в меня с ходу! – разглагольствовал он. – Конечно, не сервис, но ничего, довольно свежа, для своих шестнадцати лет она хорошо сохранилась.

– А не было ли у нее большой родинки на правой щеке? – вдруг спросил Вацлав.

– Была. Tы что, ее знаешь? – удивился охранник.

За столом наступило гробовое молчание.

– Вы уже встретились? – поинтересовался я.

– Нет. В воскресенье должны…

– Немедленно подавай заявление на расчет! Это секретарь горкома комсомола.

– Кто? – пролепетал стиляга, хватаясь за сердце. – Эта девчушка…

– Секретаря сейчас пошли разные, – назидательно сказал Кобзиков. – Сразу от обыкновенного человека и не отличишь. Это раньше лафа была: как галифе и сапоги – так и все ясно. А эту видел? Ты на ее косички – зырк, а она тебя под зебры – хвать!

– Бантики… смех ангельский… и секретарь, – простонал Тихий ужас.

– На, выпей, – я сочувственно пододвинул ошалелому грибу стакан вина.

Тихий ужас опрокинул его не глядя. Через несколько минут он уже плакал пьяными слезами.

– Она такая… такая… и секретарь… Застрелюсь из винтовки! – вдруг заревел охранник, дико вращая глазами.

Мы уложили бедного гриба на кровать, и он заснул с несчастным лицом и слезами на щеках.

– Дело плохо, – сказал Вацлав. – За нас взялась сама царица Тамара…

Затем случилась еще одна неприятность. Мы лишились заведующего промышленно-транспортным отделом Ивана-да-Глории, а вместе с ним рухнули все надежды, связанные со станкостроительным заводом.

Получилось это так. Однажды мы проснулись с Вацлавом от грохота кастрюль и упоительно вкусного запаха (мы давно уже не просыпались от посторонних звуков, так как Аналапнех получил от цирка новую квартиру, а бормашина стояла в кабинете Кобзикова).

– Гусь, – определил ветврач, принюхиваясь к плавающему в комнате сизому дыму. – Клянусь, мумией фараона, это гусь!

– А по-моему, тушеная баранина с луком, – сказал я.

– Гусь, будь я проклят!

Мы заспорили. Тогда а на цыпочках пробрался к двери в коридор, открыл ее – и увидел Марью. Она как ни в чем не бывало хлопотала возле керогаза, по-прежнему толстая, краснощекая, в аккуратном клетчатом фартуке. В люльке спал ребенок. На табуретке рядом сидел заведующий промышленно-транспортным отделом и задумчиво пощипывал свои пижонские усики.

– Пойди сюда, – прошептал я Кобзикову.