Гриф
Шрифт:
— Понял, — кивнул Корень, хотя, по правде сказать, ни хрена он не понял.
— Завтра с утра получишь с бригадой новые документы — ксивы настоящие, не бзди — и машины с оборудованием. И в путь: за три месяца объедешь Питер, Ростов-папу, Екатеринбург, Красноярск, по Северному Кавказу прокатишься. Не боись, охраны и оружия добавлю. Пойдете как спецпоезд правительственной связи.
Корень снова кивнул.
— И запомни, меня обмануть можно. Мою аппаратуру — нет. Все буду знать. Под землей, если надо будет, найду. Все исполнишь — озолочу.
— Понял, понял, понял, — залепетал Корень. — Все путем.
— Ну, путем, так путем. И запомни: самое дорогое удовольствие знаешь что?
— Здоровье? — с надеждой спросил Корень.
— Нет, самое дорогое удовольствие — это глупость.
— Почему?
— Потому что за глупость люди платят своей жизнью. Не делай глупостей — и будешь здоров. Прощай.
На следующий день из Москвы вышел караван из пяти крытых машин. Пытавшиеся проверить документы и груз менты на выходе с окружной на Южное шоссе были неприятно обескуражены предъявленными им документами. При таких документах с проезжающих не поживишься.
И хотя на машинах были надписи «Хлеб», "Молоко", "Лианозовский комбинат" и тому подобные, судя по документам, люди в машинах ехали серьезные. Правда, лица у тех, кто сидел за рулем и рядом с водителями (остальных проверявшие машины менты просто не видели), были странно застывшие. Но ведь менты не могли предположить, что почти все участники этой экспедиции перед выездом из Москвы прошли медобследование в Институте проблем мозга. Когда менты задавали вопросы, люди, сидевшие в кабинах, на них не отвечали. И странное дело — менты на этом и не настаивали, потому что у них начинались головные боли.
Корень послал зашифрованные телеграммы, в которых просил местных воров собраться на сходняк, чтобы на толковище обсудить животрепещущие вопросы экономической жизни воровского сообщества в условиях нового экономического кризиса.
Толковище собирали. На место прибыла колонна из пяти крутых машин. Якобы охрана посланца воровских авторитетов из Москвы «Корня». Пока шло толковище, машины «работали». И не было случая, чтобы, поговорив с самыми недовольными диктатом Москвы ворами, Корень не расстался с ними как с родными братанами.
Аппаратура профессора Морова работала безукоризненно.
Странно, правда, что приехавшие с «Корнем» молчаливые братки (а то, что это были самые настоящие братки, ни у кого сомнений не возникало: и татуировки свидетельствовали не об одной ходке на зону, да и малявы были, что все они — бежавшие из зон, СИЗО и с этапа авторитетные зэки) водку почему-то не пили, а только много ели и долго спали, если маршрут позволял.
Не лапали приехавшие из Москвы гости и баб. Отказывались и от лиц с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Что особенно поразило воров Питера, Ростова, Екатеринбурга и Ижевска, так это то, что слушались своего старшего как отца родного.
Еще все заметили, что после толковища у местных воров долго болели головы и появлялось желание все деньги, заработанные воровским ремеслом и хранившиеся в далеких катранах, отдать на общее — приведение воровской элиты к государственной власти. Эта идея поначалу пугала. А потом все к ней привыкли.
ПРОФЕССОР МОРОВ. ГРИФ. РЕПЕТИЦИИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ
Профессор Моров пил по утрам кофе с молоком и карельским бальзамом. Сделав глоток ароматного напитка и пожевав мокрыми губами, профессор бросил взгляд на ворох газет на столе. И вспомнил, чем хотел заняться с утра.
Фотография бывшего генпрокурора напомнила ему о его стратегической неудаче. Генпрокурор был вынужден написать заявление об уходе и после короткой схватки под ковром в кремлевских коридорах все же ушел Тактически он, Гриф, победил, приостановилось расследование в Швейцарии, способное вывести швейцарскую прокуратуру на счета русской мафии — по ним переводились деньги крупнейшим российским чиновникам за льготы, привилегии, выигрыш аукционов и тендеров в России. Ну и что? Генпрокурор ушел, но на его место не удалось провести своего человека. И новым генпрокурором стал заместитель старого. По следствию. Такой же неподкупный мудак. А собранный на него компромат, даже выплеснутый в прессу залпом, на нынешнем политическом фоне вряд ли что даст. Все оборзели, суки, подавай им борьбу с коррупцией. Личные недостатки и просчеты борца не в счет.
Надо работать с прессой, решил Гриф.
Он взял из мраморного с золотой инкрустацией стаканчика остро заточенный карандаш, на чистом листе бумаги аккуратным, почти каллиграфическим витиеватым почерком вывел:
1) Активнее использовать прием кадрирования на телевидении. В каждую передачу включать кадр с изображением нашего кандидата в президенты, обеспечить полную конфиденциальность этого, для чего увеличить субсидирование продаваемых редакциям программ.
2) Увеличить частоту появления на экранах кандидата в президенты, для этого увеличить суммы, идущие на премирование кинооператоров, телеоператоров, режиссеров информационных программ.
3) Снизить количество упоминаний в прессе, на радио и телевидении имени академика Ивана Николаевича Иванова. Считать такой прямой прием, изжившим себя. Приступить к формированию имиджа Иванова как простого русского человека, делая упор на его крестьянское происхождение, недавнее офицерское прошлое, показать его связь с оборонкой. Обязательно показывать Иванова без очков и без шляпы.
4) В информационных материалах об Иванове избегать слова «вождь» применительно к общественному патриотическому движению, которое он создает.
На отдельном листочке Моров записал: "Усилить воздействие магнитных полей на профессора И.Н. Иванова, используя его участие в симпозиумах, коллоквиумах, конференциях, а также напрямую воздействуя на его квартиру и рабочий кабинет в Институте права.
Профессор Моров взял из пачки чистой бумаги еще один листок и написал сверху:
"Вторая очередь срочных дел".
— Активизировать сбор компромата на бывших сотрудников ГРУ, ФСБ, СВР, ФАПСИ, МВД, Генпрокуратуры, ныне работающих в органах исполнительной и представительной власти, при этом особое внимание обратить на: