Гриф
Шрифт:
— Ах, какой жалостливый стал… Так и задумано было. С людьми вроде Князева следует быть осторожным. Привязать надо накрепко. Чтоб не за страх, а за совесть работал. Теперь ему можно и посерьезнее поручение дать: будет благодарен. А обещалками без конца кормить таких нетерпеливых, как он, нельзя.
— Понял, понял. Что еще?
— Как девка его, журналистка эта? Я думал, она померла после обработки полями.
— Нет.
— И на пожаре не она погибла?
— Нет, она как сидела в третьем «боксе», так и сидит. От тебя больше распоряжений не было. Я и прекратил вводить ей препараты и обрабатывать полями.
— А разве в ее "истории болезни" я не написал, чтобы ей, как безнадежной, после «лечения» сделали лоботомию?
— Нет, в "истории болезни" такой записи нет.
— Забыл, старый осел. Старею. Так впиши своей рукой, ты главный врач корпуса. И назначь операцию… Сегодня пятница… На понедельник. Не стоит откладывать. Она слишком много знает.
— Сделаем. У нас в понедельник операционный день.
— А пацаненка, фотокорреспондента, что с ней был, усыпили уже?
— Да.
— В тот день, когда они тут последний раз были?
— Нет, на следующий.
— Это плохо.
— Почему?
— Мог успеть передать снимки кому не надо.
— Так у него и фотоаппарата не было с собой, и не снимал он, за ним особо следили.
— Наверняка снимал. Скрытой камерой. Наверняка. Передал, сучок. Кому бы — узнать. Ты попробуй. А как умер?
— Просто. В толпе задели руку. Вспрыснули каплю средства. Он сел за руль. В пути стал подремывать. И заснул. Врезался в «КамАЗ».
— А с девкой ты проштрафился…
— Так не было записи в "истории болезни".
— Смотри, я проверю. В понедельник чтоб все было кончено.
— А потом куда ее? Отдать тело Князю?
— Ты что, с дуба рухнул? Ты соображаешь, что говоришь? Мы Князева еще не раз используем, прежде чем тоже лоботомируем. Его надо в хорошем психологическом состоянии держать. У нас что, накрылся вариант с крематорием?
— Да, там еще идет следствие. Меня трижды допрашивали. Но на меня как сядешь, так и слезешь.
— Ищи варианты.
— Может, самоубийство? Прыгнула в реку, и все дела.
— Нет, могут разрезать, поглядеть, от чего умерла, от воды, или со страху, пока падала. К нам опять ниточка поведет. А закопай-ка ты ее где-нибудь в Подмосковье.
— В лесу или на кладбище?
— Лучше даже на кладбище. Подбери какое-нибудь сельское, старое, но «живое». Где еще подзахоранивают. И закопай. В гробу, как положено. Мы, чай, не звери какие, в православной стране живем.
Закончив разговор, Гриф набрал номер на обычном телефоне. Ответил стариковский голос:
— Слушаю вас очень внимательно.
— Ты вот что, Руслан, погляди там на складе своем оружейном, нет ли какой особенной «беретты».
— Для «ББ» опять?
— А то? Кому еще нужны старые стволы? Этот у нас коллекционер.
— Я бы рекомендовал модель 1931 года калибра 7,65. Очень редкая сегодня вещица. Предшественница известной модели 1934 года. Но если та была на вооружении итальянской армии и выпускалась большими партиями, моделей 1931 года сегодня в мире насчитывается единицы.
— Хорошо, пусть будет модель 1931 года. Она, кажется, была сделана для военно-морского флота…
— Хотите как грузило для «ББ» использовать?
— Ты знаешь, старик, как я его «люблю». С удовольствием подарил бы для этой цели пушку, да он, сука драная, пистолеты «беретта» коллекционирует.
Разговор был закончен. Гриф достал из сейфа список членов Бильдербергского клуба. Увидел фамилии трех представителей России, профессора Иванова, свою и «ББ». Он подумал — третья фамилия лишняя.
КНЯЗЬ. ТАЙНЫ ПОДВАЛОВ НИИ ПРОБЛЕМ МОЗГА
Юрий Князев мог бы отправиться после дежурства домой, в сауну, в театр, в ресторан. Благо высокая зарплата начальника службы безопасности позволяла и то, и другое, и третье. Но именно потому, что он был не только старшим смены охраны НИИ проблем мозга, но и шефом всей службы безопасности, Юра никогда не уходил домой сразу после смены. Вообще, необходимости совмещать две работы не было. И директор института профессор Моров поначалу был против. Аргументы Юры были убедительны.
— Мне же надо, Аркадий Борисович, заработать денег побольше, чтоб брата из чеченского плена освободить. На двух-то работах быстрее. Одни сутки я совмещаю обе должности, когда дежурю в институте, а еще двое суток выполняю только обязанности начальника службы безопасности. Справлюсь, не сомневайтесь.
И профессор Моров разрешил ему работать по совместительству. Он все больше и больше доверял своему новому начальнику службы безопасности: лишних вопросов не задает, тем, что знать не положено, не интересуется. Его так много проверяли, что последние сомнения отпали.
У Князева были ключи от всех помещений института, за исключением палат с больными. Все научные, так сказать, помещения были ему доступны. Но, не будучи ни биологом, ни нейрофизиологом, он не мог пока разобраться в том, что же незаконное делает профессор Моров в своем институте. Подозрения да ощущения к «делу» не подошьешь.
Надо было проникнуть в подвал. Моров запретил давать ему ключи от подвалов, заявив, что там особая охрана. Значит — там и надо искать криминал.
Месяц ушел на то, чтобы незаметно снять слепки с ключей всех подвалов института, еще две недели ушли на разгадывание секретов электронных замков от наиболее секретных помещений. Наконец, наступил день, когда откладывать визит Князя в подвалы института было нельзя.
Сдав смену, Юра обошел все корпуса, все этажи, показался, так сказать, сотрудникам, оставшимся на вторую смену, что он здесь, бдит, проверяет. Об этом доложат Морову.