Грифон торжествует. Проклятие Зарстора
Шрифт:
— Ты потерпел неудачу. ТЫ, Галкур, тот, кто в прошлом двигал холмы, как шахматист пешку на шахматной доске… ты не смог сотворить обманное заклинание. Поэтому, несмотря на всю твою спесь, ты в действительности способен совершать только мышиные дела, но ничего выдающегося. Но эта игра ещё не закончена. Ты что, думаешь, что спящий не чувствует, какой ход ты сейчас делаешь? Думаешь, что тебе удастся ещё раз использовать людей для достижения своих целей? Он проснётся, и ты убедишься, что вторая встреча не сулит тебе снова ничего приятного. Ты что, этого так и не понял? Ты так и не смог добиться, чтобы вся его сила передалась тебе. Заняв его место, когда происходило то зачатие, ты получил только частицу его Могущества. Он даже не шевельнулся, пребывая в своей спячке, и ему хватило всего одного удара воли, чтобы разрушить твои планы.
Лорд Долины получил сына, хотя, конечно, и непохожего на остальных из его рода. Но когда приходит призыв о помощи от существ нашего рода, существует возможность занять его сознание или тело, и это всегда обнаруживается в подобного рода сделках. Твоя девушка с самого своего рождения знала, что несёт в себе нечто необычное. Она заплатила за это, разве не так, Галкур? И теперь тебе придётся принять во внимание спящего, потому что в этот раз, как я думаю, он не отправится вновь в спячку. Ты достаточно наломал дров и теперь столкнёшься с последствиями. Поэтому не думай, что твои новые планы окажутся более удачными, чем предыдущие.
Ещё раз волна гнева опалила меня искрами ненависти.
— Наши дороги не пересекаются. Куда ведёт моя — тебе никогда не понять.
— Не думаю, что ты, Галкур, и сам знаешь это. Ты всегда был слишком нетерпелив и эмоционален, чтобы довести всё до ума.
Это снова заговорил тот спокойный второй голос. Я как можно внимательнее прислушивался к беседе, но не только чтобы улавливать слова, но и ещё по одной причине… Какое-то воспоминание? Я уже слышал об этом раньше, в этом я был уверен… Тот мужчина в сером, который дал мне лошадь, на вершине холма… Глаза его были такими пронизывающими, что я почувствовал, как они глубоко вонзились в мой разум, читая каждую хранимую там мысль.
Пивор! Он сказал, что лишь немногие знают это его имя… И он был…
Джойсан… она также видела его. Он пообещал ей… пообещал ей… Пытаясь вспомнить, я внезапно почувствовал как что-то изменилось. Я больше не был один в этой темноте… Не успел я подумать о Пиворе, как и им стало известно… обо мне!
Тьму разорвала молния света, такая яркая, что я был полностью ослеплён, и вновь оказался во тьме. И тут пришло ощущение полёта в воздухе над огромной пропастью, в которую я падаю… и буду падать бесконечно! Меня охватил безудержный страх, меня вертело в этом тумане страшной взвихрённой силы, сражавшейся с самой собой… и со мной в качестве приза.
И я ничего не мог поделать, беспомощный, оказавшийся во власти этих двух противодействующих сил. Меня охватил такой ужас, какого я никогда раньше не испытывал. Потому что, как я понял, если я слечу в эту пропасть, всё моё естество Керована исчезнет, без всякой надежды на возвращение… и это будет ещё хуже, чем просто физическая смерть.
А потом… Застыв, словно подвешенный на ниточке, я не видел наносимых вокруг меня ударов, но почувствовал, как нечто твёрдое тянет меня оттуда, где одно Могущество всё ещё сражалось с другим. Темнота по-прежнему была беспросветной. Но вскоре снизу (хотя не из пропасти, которая, слава богу, уже осталась позади) пришло сияние. Ещё не до конца отошедший от ужаса, я висел, поддерживаемый этой новой силой, и смотрел, как всё ярче и ярче разгорается свет.
И вновь я оказался в том зале с многочисленными колоннами. Но на этот раз я оказался у самого помоста. Того самого, что поддержал и перенёс меня.
Я взглянул на тело Спящего. Если судить по человеческим стандартам, оно было гротескным, но на самом деле, как теперь я понял, — величественным и могущественным. Я не видел признаков увядания. В этом спящем существе заключалась такая грация и величественность, о которой люди и не мечтали.
И стоя там, пошатываясь от слабости, всё ещё не отойдя от испытаний, каким подвергался, повиснув над ужасной пропастью в темноте, я увидел, как веки Спящего шевельнулись, а потом начали медленно приподниматься. Я глядел вниз, и наши взгляды встретились…
А затем… не могу вспомнить! Не могу — и всё! Поднялась непереносимая боль, и в тот же миг мой сон прервался. Осталось только чувство необходимости, неотложной необходимости… узнать… но что? Но даже этого я не знал, возможно, из-за того, что я был слишком слаб, чтобы удержать в памяти события сна.
Проснулся я днём, в разрушенном замке, а рядом сидела Джойсан, она глядела на меня, и её лицо выражало сильную озабоченность. Я не хотел этого… хотел вернуться туда, назад, и узнать…
Джойсан… Беспросветное отчаяние наполнило меня, когда я узнал, что она угодила в одну из ужасных смертельных ловушек, что разбросаны в этом краю… А потом я вспомнил тот огромный всплеск радости и облегчения, испытанный мною всего лишь вчера, когда я держал её в своих руках во время нашей встречи, когда позабыл обо всём на свете, о всех тревогах, и мог только держать её в своих объятиях…
Куда же теперь исчезли эти чувства? Нет, они ещё чуть шевелились… где-то в закоулках моей души. Я считал, что это так, что их поглотило овладевшее мною стремление, чтобы она ушла.
Поэтому я и вынуждал её уйти, чтобы не подвергать мучениям моих дальнейших поисков. Хотя я понимал, даже когда говорил, что не только решимость Джойсан удерживает её рядом со мной, что если она и захочет вернуться в Долины, то мне придётся проследить за тем, чтобы она благополучно покинула Пустыню, а я не мог тратить время на такое путешествие. Меня крепко держала эта земля. Я был уверен, что никогда не освобожусь от её заклятия…
Я не мог выдавить из себя ни слова, пока мы скакали из замка, вниз, к дороге, не делая никаких попыток объясниться. Она, должно быть, думала, что я сошёл с ума — или околдован. Я вдруг заметил, что она смотрит на меня, озабоченно нахмурив брови, и попыталась приблизиться ко мне.
Но теперь это был только призрак Джойсан, двигавшийся в этом призрачном мире. Единственное, что было реально, — это те два голоса в темноте — Пивора и Галкура. В том, что Галкур был из числа самых ужасных Повелителей Тьмы, я уже не сомневался. Ну, а Спящий… Что же я увидел, когда он открыл глаза и встретился взглядом с моими? Какие узы связывали нас? Быть может, и не очень крепкие, но они могут ещё усилиться — в этом я был убеждён.
Мы скакали в лучах утреннего солнца, не проронив ни словечка… по крайней мере, я уж точно. А потом мы сделали стоянку у входа огромного туннеля, прорезанного Прежними в этих холмах, чтобы дорога, помеченная многочисленными символами и знаками, оставалась ровной и лежала на одном уровне. И тут я почувствовал, несмотря на звезду, которая, охраняя путников, покрывала участок земли, что нам угрожает опасность. Всё верно — враг, которого я не знал, сделал свой первый ход.