Грифоны и другие монстры

МакГи Шеннон

После этого мы немного поговорили. В основном Майкл говорил… ему было что сказать о том, чтобы отправиться на юг и стать чьим-то учеником, а я слушала. Майкл намекал на эти мысли уже несколько месяцев, пытаясь узнать мое мнение, но в последнее время он стал более раздражительным.

Когда он в первый раз спросил, что я думаю о нашем отъезде, я в самых простых выражениях ответила Майклу, что не могу этого понять. Я надеялась, что он это переживет, но постепенно поняла, что все не так просто.

— Майкл, — сказала я, когда он сделал паузу, чтобы перевести дыхание. — Большой город не будет добрее к тебе, чем Нофгрин. Никто в больших городах не знает своих соседей достаточно,

чтобы даже пожелать им счастливого дня рождения. Города грязные и тесные, — я подсчитала на пальцах. — Не говоря уже о том, что земли вокруг столицы, например, четко очерчены и уродливы. Я видела эскизы в некоторых из книг, которые у тебя есть. Нет леса, чтобы спрятаться или прокормиться.

Майкл слушал в каменном молчании. Когда он ответил, голос его звучал так же серьезно, как и прежде.

— Но там для нас больше возможностей. Тех, о которых мы даже не мечтали здесь, в горах.

Я нахмурилась. Он снова сказал «мы».

— О каких, например?

— Например, библиотеки, полные знаний. В столице находится университет магов, и у него самая большая библиотека во всем Сомерларте.

— Да, но ты не маг, — заметила я.

Его глаза опасно сверкнули.

— Поверь, мне разрешат посмотреть.

— Как скажешь, — с сомнением произнесла я, не впечатленная его вспышкой гнева.

Его лицо просветлело, когда он отмахнулся от меня.

— В любом случае, не имеет значения, будут ли люди в городе более или менее добрыми. Суть в том, что есть способы, с помощью которых кто-то, кто был умен, мог подняться по служебной лестнице в больших городах и стать кем-то, у кого есть власть.

Я усмехнулась.

— Какая еще «власть» может нам понадобиться?

— Я имею в виду власть иметь все, что захотим и когда захотим. Власть, чтобы, если кто-то раздражает нас, мы могли удалить его, чтобы никогда больше не видеть. Кто не захочет такой силы?

— Все, чего я хочу, это чтобы мы четверо были счастливы и в безопасности, — твердо сказала я. В основном это было правдой, и я не давала ему ни малейшего намека на то, что пойму, если он бросит нас.

Конечно, на этом разговор не закончился. Возможно, он думал, что сможет заставить меня понять, но сколько бы он ни говорил, ничто из того не привлекало меня так. Его голова была полна мыслей об архитектуре, пище и источниках знаний, которые были вне досягаемости здесь, в горах. К тому времени, как он выдохся, его смена в поле закончилась, моя началась, и мы не приблизились к соглашению.

Я испытала постыдное облегчение, когда он поднялся, чтобы уйти. Я решила захватить с собой упряжь, к которой была прикреплена фляга, а у Майкла еще оставалось немного вяленого мяса, которое он мне дал, чтобы ему не пришлось ничего нести домой. Оставалось только надеяться, что мама не расстроится из-за того, что я не помогла ей с гусями. Перед отъездом Майкл пообещал извиниться за меня и помочь ей, если окажется, что она не смогла разгадать загадку самостоятельно.

Я взглянула на небо, такое синее, что на него было больно смотреть, и лишь несколько тонких облачков быстро плыли по ветру. Деревья в конце поля уже вовсю готовились к осени. Между рядами зеленых сосен проглядывали яркие красные, оранжевые и желтые вспышки. Мышцы, о существовании которых я и не подозревала, напрягались и расслаблялись, я стянула попону с плеча на ноги. Шерсть была некрашеная и немного грязная от использования, но толстая и удобная. Я вытащила из сумки кедровый брусок и достала из-за пояса нож. Мои мысли блуждали, а я строгала дерево.

Майкл не ошибся, в столице есть кое-что, чего нет у нас, и это хорошо. Ради этого

не стоило покидать дом. У меня были свои проблемы с жизнью маленького городка, как знал брат. Но у нас был долг перед родителями и перед фермой, которой они посвятили свою жизнь. Одно дело, если бы он нашел любовь и уехал ради нее. Это я могла понять. Но просто так?

Дело в том, что в Нофгрине нас знали и заботились о нас. В городе его хозяин будет беспокоиться только о том, что он не сможет выполнить свою работу. Здесь, в Нофгрине, он имел статус единственного сына одного из самых успешных пастухов по эту сторону горы. Это было все, на что он мог надеяться, несмотря на то, что это приносило ему пользу. Как только он покинет горы, эта сила исчезнет. В городе люди покупали себе еду и одежду, даже не видя существа, от которого она происходила. Даже если они и заботились о том, кто производил их покупки, наш отец никогда не продавал их за пределами гор. Им все равно, кто он такой.

Кедровая стружка громоздилась у моей правой ноги, когда я придавала форму дереву. Хотя в голове у меня все перемешалось, пальцы медленно двигали нож, вспоминая, как больно было, когда лезвие соскользнуло. Овцы переговаривались между собой, и двигались с легкостью существ, которым нечего бояться. Двое из них были обременены новой жизнью и выглядели комично круглыми и капризными. Я помогу им, когда придет время, и через много лет сделаю то же самое для их детей. И Майкл тоже.

Я вздохнула и потерла лоб. Нет лучшей жизни для нас. Он умен и рано или поздно поймет это. Когда одна из девушек в городе, наконец, притянет его взгляд, он прекратит драться, прекратит разговоры об отъезде, и на этом все закончится.

Глава 3

Моя смена прошла без происшествий. Овцы бродили, Крепышка щипала траву вокруг, и Брукс прилежно смотрел на них в течение следующих шести часов. Когда пришло время уходить, кедровый брусок принял грубую форму маленького воробьиного грифона, которого я планировала посыпать песком, окрасить и подарить матери на день ее рождения в следующем месяце. Я аккуратно завернула его в кусок ткани и убрала в сумку вместе с инструментами.

На мое «Пора домой!», когда я отвязывала Крепышку и готовила ее к поездке, Брукс принялся за дело. У Брукса было толстое тело, но длинные ноги, и с мастерством, которое ему давал пятилетний опыт, он собрал овец в плотную группу резким лаем, щелкая челюстями… все ради шоу. Его обучение гарантировало, что он никогда не причинит вреда ни одной овце. К тому времени, как он приготовил их для меня, я уже сидела на Крепышке и с его помощью гнала их через поле к дороге, ведущей домой.

Овцы недовольно кричали на меня и Брукса, который, улыбаясь, высунув язык, радовался, что наконец-то взялся за настоящую работу. Верный своему племени, Брукс был верен и бесстрашен. Некоторые карпатские пастушьи, как известно, нападали на медведей и других гигантских зверей, которые могли напасть на стадо, что делало их идеальными в стране грифонов. Бруксу еще предстояло сразиться с большим грифоном, но дома он получал огромное удовольствие от стаи мелких грифонов. Он мог часами сидеть у подножия дерева, если знал, что тот высоко сидит. И все же я была уверена, что большую часть рабочего дня Брукс проводит в скуке. Иногда он хотел бы получить шанс попреследовать маленьких грифонов, но было редкостью, чтобы малые грифоны выходили на поле. Укрыться им было негде, а охотиться и подавно.