Грифоны Васильевского острова. Попаданец в альтернативное время
Шрифт:
Шли на север, ориентируясь по положению солнца, в сторону Дамаска, Сирии. Когда стемнело, рыцарь снял доспехи, которые понесли оруженосцы. Одно радовало – не донимало солнце. Но хотелось пить, однако при себе ни у кого воды не было. И наткнуться на ручей в степи, полупустыне – нереально. Если только на оазис, где есть колодец, но для этого надо хорошо знать местность. Ночью температура ниже дневной, да и обнаружить беглецов труднее, поэтому шли до тех пор, пока к рассвету не попадали от усталости. Еще повезло, что нашлось небольшое углубление в ровной, как стол, степи. Устроились там на отдых, со стороны беглецов не было видно.
В Иерусалиме, захваченном хорезмийцами, творился ужас. Захватчики убивали всех: мужчин, женщин, детей. Кровь была везде: в домах, на улицах, в храмах. Никакие мольбы о пощаде не могли разжалобить чужеземцев. За сутки вырезали всех жителей, забрали из домов все ценное, потом взялись за храмы. С икон сдирали золотые и серебряные оклады, собирали утварь из золота и серебра. Мало того, вскрыли раки со святыми мощами, надеясь и там найти ценности. Затем мощи порубили саблями, топтались на них и всячески оскверняли. Так не поступали даже враги христиан, мусульмане. Чужую веру и предметы культа представители других религий не трогали. Ибо и святые, увидевшие с небес святотатство, накажут, и воины-иноверцы поступят так же. В Иерусалиме святыни христианства и иудаизма, так ведь Мекка и Медина не так далеко.
Матвей, хоть и хотел спать и пить, периодически поглядывал вокруг. Все беглецы и рыцарь с ними спят глубоким сном, и враг может их взять голыми руками. Слишком устали все. И все же в какой-то момент Матвей полностью отключился. Очнулся он от побрякивания железа. Приподнял голову осторожно. В стороне, в сотне шагов идет нестройная колонна – рыцари, оруженосцы, граждане. Похоже, те, кто смог уцелеть, кому удалось каким-то образом покинуть Иерусалим. Не исключено, что до штурма, потому что не видно раненых.
Матвей растолкал тамплиера, зажав ему рот, чтобы не вскрикнул случайно. Прошептал в ухо:
– Рядом проходит колонна, есть воины и граждане.
– Понял.
Приподнял голову, присмотрелся.
– Наши, из города. Я узнал одного из нашего ордена.
Рыцарь поднялся во весь рост, Матвей стал будить остальных. Надо идти с колонной. Пристроились в конце. Никто не задавал вопросов – откуда идут и куда, и так понятно. Вскоре показался оазис. Там был колодец, а рядом с ним нечто вроде постоялого двора. Скромные хижины из тростника, больше как укрытие от солнца, но никак не от разбойников. Главное – горела печь, пахло съестным. И было вволю воды, но за ней надо постоять в очереди. Вода казалась слегка солоноватой, но пить всем очень хотелось, и ведро опорожняли сразу, разливая по мискам, кружкам, даже в сложенные ладони.
У Матвея уцелели деньги, выданные при вступлении в орден. Больше денег ни у кого из пятерки, оборонявшей пролом, не было. Одну монету юноша приберег на самый крайний случай, на другую купил пять лепешек и вяленого мяса, каждому по куску. Так и уселись кружком. Совместно пережитая опасность сближает. Это не то единение, как за столом в кабаке. Разошлись и забыли, хотя только что клялись в вечной дружбе. Это самое настоящее боевое братство. Не зря рыцарь одного ордена называет рыцаря другого ордена братом, потому что враг зачастую один и сражаться приходится плечом к плечу. Скромную трапезу запили водой, сил прибавилось, в желудке ощущалась приятная тяжесть.
После скромного обеда и отдыха шагалось бодрее. Однако путь предстоял дальний. По прямой от Иерусалима до Дамаска двести миль. В день хорошо если удастся пройти двадцать, потому что нет еды, нет повозок для перевозки оружия и брони. Обычно копья, доспехи, щиты везли на повозках и разбирали перед боем. Наконец грунтовая дорога вывела к реке Иордан. Уже и дышаться легче стало, и попить можно, и омыться. К исходу третьего дня далеко на холме возникли всадники. Сразу от головы колонны передали приказ: «Занять оборону!»
Воинство окружило по периметру колонну, которая ощетинилась копьями и мечами. На всю колонну рыцарей десяток неполный, да пешцев два десятка, десяток оруженосцев, остальные – люди мирные разных возрастов, женщины и мужчины. Серьезного боя не выдержать, но жизнь свою намеревались отдать задорого.
От всадников отделился один, поскакал к колонне. Если бы это были противники, кинулись бы все сразу. Оказалось – дозор бедуинов. Для них хорезмийцы – враги, поэтому сейчас бедуины – союзники.
Бедуин в белом бурнусе (чтобы было не так жарко), подскакав ближе, крикнул, что дальше путь свободен и впереди есть бедуинский лагерь, где можно купить еды. Новость хорошая. Схлынуло напряжение последних дней, и уже без неприятностей добрались до сирийских земель. Однако все ордены располагались за Дамаском, в палаточных лагерях, обычные граждане ушли в город. Видимо, правители Сирии опасались впускать в Дамаск вооруженных людей. Хоть и союзники, но что у магистров на уме?
С каждым днем прибывали все новые беженцы, рассказывали про ужасы, творимые хорезмийцами в Иерусалиме. Захватчики оставались в городе месяц, разграбили его полностью. А еще из города делали вылазки в горы, где укрывались горожане. Убивали без жалости, было убито более семи тысяч человек. Среди уцелевших жителей Иерусалима, которым повезло бежать в Сирию, зрело негодование, ярость, ненависть к хорезмийцам.
Глава 10
Форбия
Захват Иерусалима вызвал у правителей соседних стран тревогу, ибо Египет внезапно усилился и стал представлять угрозу. Аль-Мансур Ибрагим, эмир Хомса и Ан-Насир Дауд, правитель Керака, решили присоединиться к военным орденам, чтобы противостоять Египту, иначе следующими могли стать их страны. И только сообща, объединив силы, можно было надеяться выстоять.
Бедуины-лазутчики на конях постоянно наблюдали за Иерусалимом издали и доложили магистрам орденов, что хорезмийцы оставили город и двинулись к Газе. Хоть хорезмийцы состояли на службе у египетского султана, но народ дикий, непредсказуемый и что они предпримут дальше, никто сказать не мог. На объединенном совете министров и правителей решено было идти к Газе.
Бедуины – жители пустынных земель. Как они выживают в условиях дефицита воды и еды – загадка. Кочуют туда, куда хотят, да, собственно, ни границ, ни стражей у них не было. Дети мира, как позже называли цыган. Но и у бедуинов есть свои вожди, свои правила, которым подчиняются беспрекословно. Если кто-то нарушает неписаные законы племени, изгоняется. Но и вожди ищут выгоду, держат данное слово. Если обманешь раз, веру потеряешь навсегда. Присягу правителям стран, где они кочевали, не приносили, но сведения о противнике поставляли регулярно и самые свежие, поскольку использовали не только коней (это самый быстрый транспорт), но и верблюдов, животных неприхотливых. Верблюды могут питаться колючками, не пить неделю, а то и больше, пройдут по пескам, где кони вязнут.