Грифоны Васильевского острова. Попаданец в альтернативное время

Корчевский Юрий Григорьевич

А Бернард продолжал диктовать:

– Долить ложку винного уксуса, оставить на горячем песке, пока прочтешь молитву «Отче наш», затем снять и бросить щепотку зеленого меркурия…

Запомнить ингредиенты и порядок действия, даже обладая хорошей памятью, непросто. Поэтому Матвей старался записывать все детали, казалось бы, незначительные. Потом может оказаться – они важны, а спросить не у кого будет. Торопливость приводила к кляксам. Повторял мысль снова. Наверное, час ушел на запись, а то и больше. У Матвея часов нет, а во времена Бернарда были водяные, песочные и огромные – на башнях замков или ратушах. Но понятие о времени было.

С опасением и досадой увидел, как на востоке появилась серая полоса, предвещая скорый

рассвет. Заметил это и граф.

– Отдыхай. В деревню на рынок не ходи, нет там живых. В подвале дома есть копченая рыба, окорок. Как-нибудь перебьешься. А следующей ночью я появлюсь снова. Так много рассказать надо! Жаль, что не раскрылся ты передо мной ранее. Я уже стар, а учеников не было. Опасался знания сокровенные передать человеку недостойному. Знаешь…

Не досказал граф, растворился в воздухе, как утренний туман над водой. Матвей поднялся в комнату графа. Запах здесь своеобразный – пахло красным деревом от мебели, маслами, чем-то непонятным, но приятно. Было ощущение, что от запаха мозг по-другому работал. Кому скажи – не поверят.

Лег Матвей на графский топчан, листы исписанные рядом положил да и уснул. Проснулся за полдень, отдохнувший, в отличном настроении. Еще бы! Граф сам поведал, как создать философский камень. Это ли не удача! Приподнялся на локте, а листков-то и нет. Неужели пригрезилось? В полнолуние каких только снов не увидишь! Испуг, разочарование, горечь потери… Ибо все запомнить не смог. Посмотрел вниз, а листки на полу. Видимо, сквозняком сдуло. Сразу радость, облегчение и ликование! Не зря вернулся на остров.

По совету графа спустился в подвал под кухней, вотчиной слуги Алонсо. Везде идеальный порядок, какой редко у мужчин бывает. Это женщины аккуратны.

На веревочке висят небольшие копченые рыбешки вроде воблы, а на крюке железном – настоящий окорок, почти целый. На вилле это как неприкосновенный запас на случай непогоды. Об осаде усадьбы никто не думал, Бернард подумать не мог, что османы осадят его дом. Хотя… Для чего тогда он создал глиняных воинов? Вероятно, чтобы обезопасить виллу от разбойников. И не прогадал, Матвей был свидетелем ночного нападения. Но главную опасность представляли янычары. Но все они полегли от големов. Скорее всего, это были все воины с судна. Если бы оставались еще османы, обязательно бы выслали вслед ушедшим лазутчиков узнать, почему и куда пропали семьдесят воинов. Семьдесят янычар – серьезная сила. А раз так, на острове, кроме рыцарских крепостей, есть еще воинские лагеря. Не исключено, что капитан судна сделал именно такой вывод. Пропавших искать не стал и отчалил, чтобы доложить султану или визирю о пропаже воинов и опасности на Родосе.

Окороку Матвей обрадовался. И дома, в северной столице, пробовать его приходилось редко, потому что стоил изрядно. Окорок – продукт вкусный и сытный. К куску окорока бы ломоть хлеба, и можно жить! Судя по почти целой ноге, хватило бы на неделю, ежели есть три раза в день. Ножом отхватил ломоть с ладонь размером, понюхал. Откусил. Боже! Как вкусно! Неужели есть люди, которые могут позволить себе пробовать такую вкуснятину каждый день? Кусок съел прямо в подвале.

Немного подумав, отрезал такой же. Графу, поскольку он теперь привидение, мясо не нужно, Алонсо убит. Если Матвей не съест, ветчина через время пропадет. Да пусть лучше брюхо лопнет! В подвале еще нашлись орехи фундук в небольшом глиняном кувшине. Их тоже съел пригоршню. Напившись воды, почувствовал себя сытым. Единственное, что мешало теперь, – мерзкий трупный запах от павших янычар. Как ветер дул с той стороны, не помогали закрытые двери и окна. Да и закрывать невозможно – жара, сразу от пота мокрый становишься.

Спустился в лабораторию. Граф человек пунктуальный, но по-другому с химией нельзя. На каждой колбе, склянке бумажки нанесены с надписями на латыни. Все осмотрел. Многие надписи в сокращенном виде, но понятны. Только на одной склянке две буквы с точками. Философский камень? Не подходит, нет буквы «Р», первой буквы от латинского petra – «камень». Или все же эликсир жизни? Вторая буква «V», от латинского vitae – «жизнь». Да что он теряет? Взял склянку, вышел за калитку. Выбрал относительно целого истукана, у которого не было одной руки и ноги. Капнул ему пару капель на лицо. Жидкость почти сразу впиталась в сухую глину. Несколько минут ничего не происходило, и Матвей уже расстроился. Если в склянке эликсир жизни, то несколько драгоценных капель потрачены впустую. Но дальнейшие события его испугали. Истукан зашевелился, опираясь на единственную руку, сел, осмотрелся, потом подтянул к себе отрубленную руку, приставил. Таким же образом приставил и ногу.

Поднялся, а уже и следов разлома глины не видно. Повернулся к Матвею, который замер. Что у истукана в голове, если там и мозгов-то нет? Вообще непонятно, как они двигаются, если нет костей, мышц, как и глаз. Но силы у голема много, это Матвей на себе прочувствовал, когда боролся в шутку по просьбе Бернарда.

Голем признал Матвея за хозяина. Либо потому, что тот оживил его эликсиром жизни, либо как-то незримо помог призрак Бернарда. Пусть он сейчас не виден, но Матвей ощущал его присутствие, была какая-то связь на мистическом уровне. Голем склонил голову. Матвей выдохнул, ситуация разрешилась.

– Собери мертвые тела и сбрось в море. Оружие и деньги, если найдешь, сложи во дворе.

Сомнительно, что у янычар будут золотые цехины, но все же… Не пропадать же добру, к тому же наверняка награбленному.

Голем принялся за дело. Матвей взобрался на каменный забор. Было интересно, за сколько времени управится с одним трупом глиняный истукан. Да еще с забора хорошо видно окрестности. Остерегаться надо, потому что не ясна обстановка на острове. Голем вернулся через час. Ориентировочно, конечно. Э, на семь десятков мертвых тел уйдет много дней, и они будут смердеть, привлекая диких зверей вроде шакалов или птиц – ворон, стервятников. Да мало ли другой живности, питающейся мертвечиной?

Когда голем вернулся, Матвей приказал:

– Выбери себе глиняного воина из тех, кто получше сохранился, оживим тебе помощника.

Такой только один нашелся, от остальных фактически черепки. Видимо, в злобе янычары топтали упавших големов, рубили их ятаганами, ибо куски мелкие, и Матвей сомневался, удастся ли их собрать. Жалко было эликсира, тем более големов с собой в Петербург не заберешь. А было бы здорово таких работников и защитников иметь! Узнать бы у Бернарда, как он их создал, заставил двигаться, исполнять приказы. Не исключено, что такое можно повторить в своем городе. Потом передумал. Где их хранить? Да и испугаются жители истуканов, сообщат в полицию. Големов арестуют либо разобьют на куски, все же глиняные, неживые, хоть и двигаться способны. Интересно стало – знает ли о големах Пель? Встречался ли с ними? Как убедился Матвей, цифровой код мог забросить немного не в ту дату либо в другую местность – скажем, в соседнюю деревню. И тогда все пойдет совершенно по-другому. Матвей же повлиять на события никак не может.

Действующий голем кое-как собрал все близлежащие отломки, сложил их, а Матвей накапал эликсир жизни. И второй истукан ожил. Уже вдвоем взялись за мертвых. До вечера всех убрать не успели, но поскольку, по указанию Матвея, начали с тех, кто ближе к вилле, запаха поубавилось. Да и ветер сменил направление, теперь дул в другую сторону. Как стало темнеть, Матвей приказал истуканам собрать железные палки, привычное им оружие, и быть во дворе для охраны. Калитку запер.

Поужинав ветчиной и орехами, улегся на топчан графа. День выдался беспокойный, но физически неутомительный. И все же вздремнуть до полуночи не помешает. Заснул сразу, предвкушая скорую встречу с алхимиком. У Матвея вопросов много, как бы не забыть чего.