Григорий Распутин. Тайны «великого старца»
Шрифт:
И вот теперь, когда Симанович передал, что Распутина хотят убить, хочет сам Хвостов, все стало ясно. Акилина была в гневе. 5 февраля, когда вернувшийся лишь в шестом часу утра пьяным Распутин проспался, состоялось совещание о том, что дальше делать.
В известность обо всем происшедшем была поставлена Вырубова. Написали письмо императрице с просьбой защитить.
Во дворце были встревожены. Государь находился в Ставке. Дворцовый комендант отсутствовал. К кому же обратиться, если министр внутренних дел, органы которого охраняют Старца, сам организует убийство? Дамы решили искать защиты у помощника военного министра генерала Беляева, которого Вырубова знала по Петрограду. Беляев был вызван во дворец 6 февраля. Белецкий, узнав о тревоге у Распутина, приказал вновь поставить охрану
6 февраля вечером генерал Беляев явился в Царскосельский дворец. Его провели в гостиную. К нему вышла Вырубова. На костылях, взволнованная, перепуганная, она просила генерала охранять Распутина, которого хотят убить. Рассказала, кто именно. Она плакала. Генерал был поражен и старался как мог успокоить Анну Александровну. Вскоре вышла императрица. Спокойная, холодная, величественная царица рассказала генералу, какую большую дружбу питает она к Анне Александровне, как та расстроена и как она хотела бы помочь подруге. Ее Величество ни слова не проронила о Старце и только прибавила, что ей было бы приятно, если бы генерал помог подруге. Императрица подала руку. Аудиенция была окончена. Гоффурьер проводил генерала. Удивленный до крайности всем происшедшим, генерал Беляев, вернувшись в Петроград и посоветовавшись с кем надо, понял, что это не его дело. Генерал переговорил по телефону с Белецким и последний уверил генерала, что примет все меры, чтобы охранять Распутина, и что предполагаемый убийца ему известен и будет арестован.
В ночь с 6 на 7 февраля по приказу Белецкого охранное отделение произвело обыск у Бориса Ржевского и арестовало его. При обыске было найдено письмо Ржевского к министру Хвостову о переговорах Ржевского с Илиодором по поводу Распутина. Жандармский офицер упомянул о письме в протоколе обыска и приобщил к нему, несмотря на протест Ржевского. Утром 7-го числа Хвостов горячился, узнав об обыске у Ржевского и о том, что адресованное ему письмо приобщено к протоколу. Он вызвал начальника охранного отделения и офицера, производившего обыск, и сделал им выговор.
Генерал Беляев по телефону успокоил Вырубову, сказав что преступник арестован. Белецкий торжествовал. А к генералу Беляеву, которому только во дворце и доверяли, явился друг Распутина (он же секретарь) Арон Симанович, подробно рассказал ему, что он узнал о подготовке убийства Распутина от Гейне и от гражданской жены Ржевского, которая ездила за границу вместе с ним и была в курсе всего.
В этот момент на сцену выходит Манасевич-Мануйлов. Он встретился с Распутиным и узнал все подробности, поговорил с Белецким, Симановичем и как выгодно может использовать всю эту грязную историю его патрон премьер Штюрмер против Хвостова. Он сделал доклад Штюрмеру, а тот сообщил, что к нему уже обращалась по телефону Вырубова, прося помощи и защиты от Хвостова.
В общем во дворце, у Вырубовой, в квартире Старца, у Штюрмера, у Хвостова и Белецкого и даже в контрразведке Генерального штаба, у генерала Беляева – всюду был большой переполох, тем более что 8-го числа должен был приехать Государь.
8 февраля по возвращении Его Величества произошло описанное в предыдущей главе (т.е. посещение Государственной Думы. – В.Х.). Государь был очень расстроен.
Воейков виделся с Беляевым и Хвостовым. По инициативе Мануйлова к Штюрмеру был вызван и допрошен Арон Симанович, он и дал показания против Хвостова. Ржевский написал письмо к Распутину, в котором сознавался перед Старцем в подготовке по инициативе Хвостова убийства, просил прощения и умолял защитить его. У Гейне, в Союзе журналистов, был произведен обыск, причем было обнаружено письмо Илиодора, которое говорило о готовности Илиодора участвовать в деле. Допрошенная «жена» Ржевского дала формальное показание жандармскому офицеру о поездке с Ржевским в Христианию, о переговорах с Илиодором и о плане использования его для покушения его поклонников-фанатиков.
Развертывание дела очень встревожило Хвостова, однако его отвлекло посещение Государем Думы. Настраиваемый Андрониковым, Хвостов решил свалить все дело на Белецкого. Он пустил слух, что устранение Распутина готовилось именно Белецким, и
Хвостов вызвал Белецкого и упрекал его за неискренность и интриги. Белецкий обвинял в том же Хвостова, доказывая, что если бы он, Хвостов, не скрыл от него, Белецкого, своего дела с Ржевским и Илиодором, то никакого скандала не произошло бы и вместе они сумели бы избавиться от Старца. Белецкий лгал, конечно. Лгал и Хвостов. Каждый хотел перехитрить другого. Теперь Белецкий стал уговаривать Хвостова свалить Старца открытым, законным путем.
Он предлагал подать Государю подробный доклад о Распутине, обосновав его документами охранного отделения и скрепив подписями начальника охранного отделения и начальника личной охраны Старца Комиссарова. Хвостов, чтобы усыпить бдительность и подозрительность Белецкого, сделал вид, что придуманный проект ему очень понравился, и приказал составить такой доклад немедленно. Целую ночь в охранном отделении составляли настоящий обвинительный акт против Распутина, подкрепляя его документами. Доклад подписали генералы Глобачев и Комиссаров. Белецкий вручил два экземпляра доклада Хвостову. Тот сделал вид, что он в восторге. Хвостов обещался 10-го числа вручить Его Величеству доклад. А в ночь на 10-е Хвостов, не предупредив Белецкого, приказал арестовать Симановича. Это возбудило подозрение Белецкого, но он смолчал.
10 февраля утром Хвостов был с докладом у Его Величества, но сделал доклад не против Распутина, а против Белецкого. Хвостов обвинил Белецкого в интригах против него, министра, и против Распутина. Хвостов просил Государя удалить почетно Белецкого из столицы, назначив его иркутским генерал-губернатором. Государь, не знавший тогда еще всей правды и веривший Хвостову, немедленно написал повеление Штюрмеру.
Вернувшись с аудиенции из Царского Села в отличнейшем настроении, Хвостов рассказал поджидавшему его с нетерпением Белецкому, что все устроилось отлично. Государь оставил доклад у себя. Он очень рассердился на Распутина и даже тотчас же имел крупный разговор с царицей в соседней комнате. Хвостов красочно изображал, как именно сердился Государь, как он барабанил по стеклу окна пальцами, что у Государя всегда являлось признаком крайнего неудовольствия. Министр торопился и, извинившись, постарался выпроводить Белецкого. Они расстались.
Однако Белецкий уловил фальшь в рассказе и поведении министра. И после его ухода поинтересовался содержимым министерского портфеля, с которым Хвостов ездил к государю. Оказалось, что оба экземпляра доклада о Распутине привезены обратно и ни на одном нет ни резолюции, ни обычной пометки Государя о прочтении. Белецкий понял, что Хвостов его обманул, что он лгал. В тот же день Андроников со злорадством сообщил Белецкому новость о назначении в Иркутск, а на следующий день он выслушал о своем назначении и от самого Хвостова. Обескураженный, со слезами на глазах, Белецкий только и мог произнести: “За что?” Хвостов расхохотался, развел руками, а затем, делая легкий поклон, заметил насмешливо, что все поправимо, стоит лишь ликвидировать Старца.
13 февраля появился указ о назначении сенатора Белецкого иркутским генерал-губернатором. Вместо него товарищем министра внутренних дел был назначен могилевский губернатор Пильц. <…>
Свалив Белецкого, Хвостов торжествовал. Он всюду хвастался, что разделался с самым главным покровителем Распутина, что теперь он свалит и самого Старца, арестует всех его друзей, вышлет его самого. Хвостов не церемонился и с Вырубовой. Среди друзей Распутина началась паника. Сам Распутин нервничал, кричал на Вырубову. Анна Александровна стала бояться Хвостова. А тот, пользуясь отсутствием Государя, отсутствием дворцового коменданта, самодовольно хвастался, позволяя себе даже скабрезные намеки на Царское Село. Отъезжающий Белецкий видел весь цинизм разошедшегося министра и решил с ним бороться. Он обратился за помощью к Распутину, к Вырубовой, к митрополиту Питириму. Не стесняясь, рассказывал, как Хвостов уже давно готовил убийство Распутина. Но Белецкому уже не верили: почему же он вовремя не предупредил об этом, почему вовремя не разоблачил Хвостова. <…>