Григорий Шелихов
Шрифт:
кораблей, с которыми вышел в плавание. Обладая кораблями, он укрепляет
свою позицию и сохраняет первое место за рулем любой компании в
будущем.
Понимала это и Наталья Алексеевна.
– Кто лебедями белокрылыми владеет, тот и хозяин американской
земле. Не ищи денег, Гришата, требуй корабли. Голиков и Лебедев от них
отступятся легше, чем от денег, - с мужским вкусом и деловым чутьем,
не свойственным купеческим женам, поддерживала она
В начале мая Шелихов с припасами - прядевом на неводы, свинцом,
бисером, с цветными бусами, с чугунной посудой, с комплектом
скупленных ружей и несколькими бочками пороху, достать которые можно
было только в Иркутске, - перебрался в верховье Лены, на Илимские
белки, к солеварням Усть-Кута. Здесь он думал закупить драгоценную на
Кыхтаке и в американской земле соль. А в середине мая, не дождавшись
вестей о вскрытии Лены под Якутском, торопясь в Охотск, чтобы пораньше
отправить корабль в Америку, мореход, не считаясь ни с какими
опасностями путешествия, на неуклюжей шняке, с прямым парусом и двумя
"чердаками" на носу и на корме - укрытием от утренней свежести, -
ринулся к Якутску.
Яркое солнце арктической весны светило урывками, каждые два-три
дня сменяясь снегопадами. Снег выпадал обильными пушистыми хлопьями,
застилая видимость реки мягкой мглой.
Вслед за несущимся в Ледовитое море льдом, вместе с
выкорчеванными половодьем вековыми кедрами и елями шняка чудом
проскочила "щеки" - высокие, отвесно нависшие известковые скалы,
образовывавшие узкие проходы, - пронеслась через грозный порог "Пьяный
бык" под Киренском, раскинувшийся на все русло реки, и снова помчалась
между "щеками" под Витимом и Олекмой. После двух остановок у далеко
отодвинутых весенним половодьем берегов, чтобы залатать пробитое дно и
потрепанные бората, безумная шняка Шелихова причалила к Якутской
пристани.
– Полоумный, прости господи! - встретили морехода якутчане,
высыпавшие на берег в зимних одеждах.
– В такую-то пору да на таком-то
судне!..
Но Шелихов только отмахнулся от них.
– Отстаньте, лежебоки!..
В сопровождении ватаги своих гребцов и работных, гогочущих в
предчувствии отдыха и горячих щей в теплой избе, Шелихов направился к
просторному дому Луки Ивановича Шебалина.
Луку Ивановича Шелихов считал в числе немногих своих друзей из
купечества. С ним в компании Шелихов на утлом коче "Святой Павел"
десять лет назад совершил первое свое морское плавание, от Камчатки до
Курильских островов.
2
прячет маточное русло в бесчисленных кольцевых протоках, угрожая
пловцу множеством безыменных и именных островов, размеры и очертания
которых после каждого половодья изменяются неузнаваемо. Якутск, или
Ленский острог, - так называли этот городок русские люди, осевшие на
реке Лене в начале семнадцатого столетия, - расположился на холмах
левого берега главной Корабельной протоки.
Ровесник больших городов за океаном - Бостона, Филадельфии,
Нью-Йорка, - Якутск рос медленно и туго. Высокие деревянные стены, а
местами и просто частокол с десятком шатровых башен пушечного боя
окружали четыре-пять сотен деревянных изб. Каждые пять лет Якутск
выгорал наполовину или дотла и заново отстраивался руками "ермацких
детишек", из среды которых вышли отважные русские землепроходцы
семнадцатого века: Семейка Дежнев, Михаил Стадухин, Василий Поярков,
Владимир Атласов. Руки этих людей каждый раз упорно подымали из пепла
городок. Сердца славных удальцов были всегда устремлены на морские
пути, и открыватели неведомых земель проходили из Ледовитого океана в
Тихий, на Камчатку, Курильские острова и северо-западное побережье
Америки.
На весь город было единственное каменное строение - гостиный
двор, с тесными лавками-норами местных и наезжих купцов. С башен
города в ясный морозный день было видно, как, позолоченные солнцем,
выступали на севере безыменные шапки верхоянских предгорий, откуда
жители острога постоянно ждали набегов воинственных чукчей и тундровых
якутов-кочевников.
Через горы отбросов и нечистот, отмечавших границы дворов
беспорядочно разбросанных изб, Шелихов со своей ватагой добрался до
дома купца Шебалина, поставленного в отличие от других домов острога в
два этажа, причем нижний, с подслеповатыми оконцами, затянутыми
оленьим пузырем, едва выглядывал из земли.
У крыльца стояли долгие колымские нарты, а на приколе около нарт
расположилась упряжка - девять крупных псов, свирепость которых
подчеркивали редкие в собачьем роду белые глаза, характерная
особенность лучших на севере ездовых собак колымского помета.
Псы без лая вскочили, ощерились и, сверкая волчьими клыками,
сбились в кучу, как бы предупреждая о том, что прохода в избу, где
сидит их хозяин, нет.