Гримус
Шрифт:
Взлетающий Орел поднялся на ноги, оглянулся и открыл, что он в лесу один. На мгновение его охватила паника; он принялся звать друга Виргилия, выкликая его имя. Через минуту, к немалому облегчению Орла, из леса донесся слабый ответный крик. Это был голос Виргилия, далекий и раздраженный. Взлетающий Орел крадучись пошел на этот голос, вспомнив о приемах скрытого передвижения, известных ему с детства.
В лесу Виргилий Джонс беседовал со старым знакомым.
Глава 26
— Как видите, — говорил ему «голос» горфа, — я решил остаться.
— И рука закоренелого любителя
— Это как горшок и печь, — ответил горф. — Как мотылек и лампа.
— Знание простейших местных идиом, — заявил Виргилий, — не является смягчающим обстоятельством. Всякий интеллект, приговоривший себя к вечному структурализму, обречен навеки оставаться узником собственных сетей. Все твои выдумки только наращивают слои кокона вокруг твоего неисправимого любопытства, мешая излечиться от него.
Досада не пошла Виргилию Джонсу на пользу: речь его стала еще более путанной и несвязной. Виной тому было смущение могильщика — он легко терял власть над собой, но боялся, что это заметят другие. Ярость была признаком слабости, а человека слабого легко обхитрить; посему речь мистера Джонса окутывала его теми же слоями кокона, какие он ставил в упрек горфу.
Зол он был как никогда. Главным образом его ярость, сознавался он себе, была следствием недавних событий. Он специально устроил тщательный мысленный смотр своего физического и морального состояния; даже то, что ему удалось уцелеть, несло в себе элемент риска; после избавления от столь опасных приключений любой вспылит, тем более если его на это провоцировать, говорил он себе. Это вполне нормально.
Кроме того, была и другая причина. Возвращаясь из своих прошлых путешествий, он чувствовал себя превосходно; так бывало всегда, и он к этому привык. Так-то. Когда-то. Раньше. Сейчас не то. Воспоминания о молодецком самочувствии ввиду теперешнего жалкого холерического состояния были просто невыносимыми. Ярость порождала в нем еще большую ярость. Спирали суживались, стягиваясь к центру.
Распухший усталый язык Виргилия раз за разом обегал губы; капли слюны стекали по подбородку; кулаки в карманах старого пиджака нетерпеливо сжимались и разжимались. Забравшись наобум в непролазный бурелом, он уселся на первый подвернувшийся поваленный ствол; сидеть было жестко и неудобно. Проговаривая слова, он подкреплял их ударами по своему покрытому корявой корой сиденью, опаляя пустое пространство огненным взглядом, словно надеясь пронзить им невидимое существо.
Спрятавшись за широким стволом, Взлетающий Орел принялся наблюдать за тем, как его проводник пререкается с пустотой и определенно получает от пустоты ответы. («Голос» горфа мог слышать только тот, к кому он обращался). Виргилий Джонс, подумал Взлетающий Орел, как же ты отличаешься от того, чем кажешься на первый взгляд. И поскольку в этом отличии положительные качества перевешивали, то мысль Взлетающего Орла можно было расценивать как комплимент.
Третий участник встречи стоял в десяти футах от Виргилия Джонса, прислонившись к дереву, трепеща сенсорной аурой от приятного возбуждения. Встреча с пожилым могильщиком нисколько не пугала горфа; более того, повидаться с мистером Джонсом горфу было приятно, поскольку это давало кое-какие намеки на то, каким может стать Итоговое Упорядочение. Однако последняя фраза мистера Джонса больно задела горфа. Определенно, сказанное могильщиком к делу не относилось.
— Известен ли вам, мистер Джонс, — холодно спросил горф, — мой статус в происходящем Упорядочении?
Мистер Джонс ничего не ответил.
— Я знаю, что это должно быть вам известно, — продолжил тогда холодный уверенный голос. — В любом случае вы должны быть знакомы с Главными Правилами процесса.
Мистер Джонс напустил на себя невинный вид. Сумев пробиться наконец сквозь (толстую) шкуру горфа, он вдруг начал успокаиваться.
— Возможно, мне следует напомнить вам их, — бросил горф. — Возможно, в будущем это заставит вас воздержаться от подобных аллюзий.
— Если не ошибаюсь, — отозвался Виргилий Джонс, — Главное Правило рекомендует также воздерживаться от вмешательства в дела других Измерений. Пожалуйста, поправьте меня, если я ошибаюсь.
Наступила короткая пауза.
— Ошибки нет, — ответили наконец ему.
— Тогда означает ли это, — продолжил Виргилий Джонс, — что я могу обвинить Мастера в кардинальном нарушении им же самим предложенных правил?
На этот раз молчание было крайне враждебным.
— Основания, — скованно проговорил горф. — Какие у вас основания? Прошу, объяснитесь.
— Во-первых: вы позволили себе вторгнуться во внутреннее измерение другого существа, находившегося в тот момент в критическом положении, причем повели вы себя в этом измерении не как независимый сторонний наблюдатель, а послужили источником недвусмысленной опасности. Даже самые опытные из Мастеров не могут вмешиваться в другие Измерения без риска необратимых последствий. В этом же случае риск был огромный.
— Если вы клоните к тому, что я намеревался причинить вашему спутнику вред, то вы ошибаетесь — я опытен в таких делах и в высшей степени искусен. Мне известна роль вашего спутника в процессе Итогового Упорядочивания, и с моей стороны было бы чрезвычайно неразумно и опасно мешать участнику этого могучего процесса. Я задал ему шараду, не преследуя никакой дурной цели. Я лишь хотел открыть ему глаза на суть и структуру измерений. Примите во внимание следующий факт: не окажись рядом меня с моей шарадой, чудовища непременно напали бы на него, поскольку он уже начал собственные попытки освободиться от действия Эффекта. Разве это можно назвать напрасным вмешательством? Не любопытство руководило мной, а забота.
Виргилий задумался на минуту.
— В ваших словах есть доля истины, — признал он. — Но мы не знаем одного — действительно ли ему была нужна помощь, чтобы справиться со своими чудовищами. Но что сделано, то сделано, и от того, что он теперь скажет, будет зависеть многое. Как он решит, так и будет. Поэтому ваше оправдание безосновательно. Отсутствует исходная посылка.
— Вы сами есть доказательство моим словам, — пришел ответ.
Виргилий начал новую атаку.
— Во-вторых: не будучи сами причастны к Упорядочиванию острова, вы вмешивались в процесс с самого начала и продолжаете это делать. Зачем вы здесь? Вы никому не нужны; остров — не ваша концепция, поэтому, по вашим же правилам, вмешательство в местные процессы Упорядочивания может идти только во вред. Наблюдатели нам тоже не нужны. Что скажете на это?
Молчание длилось несколько минут. (Взлетающий Орел, лишенный возможности слышать половину сверхъестественного диалога, терялся в самых ужасных догадках). Затем в голове Джонса снова зазвучал голос горфа, на этот раз медленный и угрюмый:
— Это удар ниже пояса, мистер Джонс. Вы раздражены и не можете судить трезво. Ваше первое обвинение нужно было бы пустить во вторую очередь, но горячность помешала вам все взвесить. Теперь один ход оказался лишним. Но, как бы ни было, счет очков вещь строгая. И счет есть счет. Счет есть счет. Счет есть счет. Счет есть счет.