Грит (песчинка)

Аксент Анна

— Она умерла, когда мне было пятнадцать. И никакие менталисты не смогли стереть из ее памяти то, что она пережила в рабстве. Для меня по-прежнему не понятно, почему она не бросила меня там в отстойнике, а поволокла за собой на Райкаль, как живое напоминание того, что с ней произошло. Она просто умерла, потому, что ее организм был изношен трудностями, что выпали на ее долю, а для нее это было слишком много. И я остался на Райкале один.

— Ты ее сын, и в том, кто твой отец, и каковы были обстоятельства ее беременности не твоя вина.

— Да, это так. Но моя мать, она была миниатюрной, смуглой женщиной, с черными волосами и черными глазами, а я высокий и светловолосый блондин, с голубыми глазами. Как ты думаешь, кого она видела когда смотрела на меня?

Интала-Аю не нашлась

с ответом. На долгое время они замолчали. Интала-Аю была практически уверена, что ее старший брат, Мейтон Аль-Кон был тем самым капитаном в форме черного цвета, на корабле подобной тьме. Маллумо. Это была команда Маллумо. Но сказать пока об этом Энверу девушка не решалась. Когда они опустошили свои тарелки и выпили бутылку вина, Интала-Аю отправила Изета еще за одной бутылкой, а за время его отсутствия убрала со стола.

После они расположились в гостиной, где сели в кресла стоящие друг напротив друга. Энвер открыл бутылку. Вино было более крепким, чем предыдущее и Интала-Аю почувствовала как алкоголь ударил в голову. Переживания ночи и дня давали о себе знать. Они молчали долго, но Интала-Аю решилась:

— Мое имя Аю. Не Интала-Аю Инто, а просто Аю. Мой отец относится к роду Аль-Конов, но я никогда не носила эту фамилию и не имела на нее прав. Я родилась на планете, где женщины живут только в качестве рабынь, а дочерей в малом возрасте продают работорговцам. Сыновья занимаются пиратством. Мой старший брат вывез меня оттуда, когда до момента моей продажи оставалось всего несколько месяцев, но и в отцовском доме я жила в подвале, вместе с рабами. На Райкале меня передали в семью Кромпов. А Инрад Инрала потребовала меня у брата за услугу оказанную ему, а он согласился, потому что так, я получала гражданство Райкаля и статус, а наш средний брат возможность учиться. Я не родилась с золотой ложкой во рту Изет, и знаю, что такое голод, рабство и смерть.

Энвер молчал, на его лице невозможно было что-то прочесть, но Интала-Аю понимала, что он поражен, и не знает что ответить на ее слова. Чтобы добить его, Интала-Аю заговорила вновь, и ее слова тяжелыми гирями падали в душу Изета:

— И корабль, подобный тьме, это Маллумо, корабль моего старшего брата — Мейтона Аль-Кона, капитана, что носит черную форму. Капитана, который по приказу Инрад Инралы спас тебя и твою мать из рабства. Это Инрад Инрала дала моим братьям новую жизнь, и возможность искупить все то плохое, что они успели сделать. Она дала им обещание и сдержала его. Я верна королеве, и никто не сможет меня осудить за это.

Глава 4

— Это только слова маленькая «эльфийская» принцесса. — Ответил Энвер, — Это только слова. Ты можешь говорить мне, что угодно, чтобы посеять в мой душе сомнения. Я тоже приносил присягу, присягу — трону, а сейчас на нем Инто Инво, а Инрад Инрала, где она? Отправляя твоего брата за моей матерью, королева преследовала свои цели, как и тогда, когда давала шанс твоим братьям. И ты не втянешь меня в дворцовые интриги, я всего лишь младший офицер службы министерства внутренних дел, и все.

— Но Энвер, это же измена… все подстроено самим Инто Инво, он просто воспользовался ситуацией. — Воскликнула Интала-Аю.

— Может быть, но мне недосуг разбираться во всем этом, а твоя задача сидеть и помалкивать.

— Она хотела изменить ситуацию с правами иных рас на Райкале, именно сейчас она должна была вернуться с Эриона? и через несколько месяцев на Райкаль прибыли бы сотни специалистов иной, не «эльфийской» расы. И пусть постепенно, но ситуация на Райкале изменилась бы, и такие как ты получили больше возможностей.

— Райкаль для «эльфов»? — резко ответил Изет, и оставив бокал на низком столике стоящем между креслами, поднялся и ушел в свою комнату.

Интала-Аю осталась в гостиной одна. Разговор можно было считать проваленным. Интала-Аю поняла где ошиблась, она сработала слишком грубо и слишком быстро, что-же сама виновата. Энвер оказался вовсе не дураком, а взрослым мужчиной, который разочаровался в Первых Мирах, и которого не заманить лозунгами высоких идей или воззваниями к совести. Интала-Аю сама была такой-же, она прекрасно понимала свое место при королеве,

и конечно дорожила статусом. И у нее был кризис, когда казалось? что просто нет смысла в таком существовании, что она пустышка, которая держится при дворе только по причине благосклонности королевы. Но Интала-Аю была умной и рассудительной девушкой, она нашла выход, который заключался в том, что нужно было работать как можно больше и лучше, и приносить своей работой пользу не только себе и королеве, но и многим многим людям. С того момента как Интала-Аю для себя определила основные принципы своей жизни на Райкале, она стала заниматься благотворительностью, сама явилась автором и разработчиком нескольких законов, которые помогали устроится и найти свое место на Райкале выходцам с других планет, и уже вплотную подошла к тому, что королева согласилась представить законопроект и конструктивный план по ликвидации рабства во Вселенной. План который касался и ее родной планеты, которая до сих пор существовала с тем общественным устройством, что и при ее рождении.

Занимая высокое положении при дворе Райкаля, Инатала-Аю все никак не могла уловить истинную причину не желания Первых Миров бороться с рабством. А это была действительно проблема с большой буквы. Миллионы гуманоидов во вселенной находились в рабстве, рождались в рабстве и в рабстве умирали. В рабство мог попасть любой, и никто от этого не был застрахован. И все же рабство продолжало существовать. Первые Миры вяло боролись с пиратством, и периодически ликвидировали тот или иной рабский рынок или отстойник, но на мете одного уничтоженного тут же возникало два новых. Удаленность планет друг от друга, разные общественные, государственные устройства, религии и традиции порождали между планетами все больше противоречий. Пропасть между Первыми Мирами и населяющими их древними расами, и остальными Разумными мирами была казалось непреодолимой. И вот когда Интала-Аю практически коснулась рукой заветной мечты, мечты что-то изменить в этом мире, все рухнуло. И этот несносный Энвер теперь мешал как камешек в туфле, и идти можно, но особо не разбежишься, быстро сотрешь ногу в кровь. Нужно было что-то решать, причем быстро, время работало во вред Интале-Аю и она не могла терять его, пытаясь склонить упрямца на свою сторону. Девушка была уверена, что в открытой схватке безусловно проиграет Энверу, который был почти на голову выше нее и шире в плечах чуть ли не в два раза. Действовать хитростью Интала-Аю тоже не могла, не было времени разрабатывать долгие изощренные планы. Тяжело вздохнув, Интала-Аю оставила свой бокал на столе, рядом с недопитым бокалом Изета, и в полной тишине ушла в свою комнату. В коридоре, напротив двери ведущей в комнату Изета, она прислушалась. Из комнаты Энвера не доносилось ни звука. Непроизвольно раздраженно цокнув языком, Интала-Аю зашла к себе и закрыла дверь на замок.

Утром Интала-Аю встала поздно, и с больной головой, сказывалась предыдущая бессонная ночь и напряженный день. Тяжело поднявшись с кровати, девушка направилась в душ, и долго стояла под упругими, горячими и сильными струями воды, которые массировали напряженные плечи и спину. Насухо обтершись жестким полотенцем, Интала-Аю надела одни из привезенных с собой брюк и черную футболку, волосы затянула в хвост. Выйдя из свой комнаты, девушка почувствовала, что в доме витает вкусный запах еды, и удивленно хмыкнула. Если Энвер приготовил завтрак не только себе, но и ей, это можно считать попыткой примирения после так неудачно завершившегося разговора вчерашним вечером. Тихо ступая, девушка зашла в кухню. Энвер стоял отвернувшись к плите, он жарил на сковороде бекон.

— Присаживайся, — не глядя на девушку сказал Изет.

Интала-Аю послушно села на высокий табурет, и пододвинулась ближе к столу. Энвер повернувшись к ней, поставил перед ней тарелку с яичницей глазуньей и двумя прожаренными полосками бекона. Через секунду, рядом с тарелкой так же молча была поставлена большая кружка с ароматным кофе. Интала-Аю молчала, ждала когда Энвер начнет разговор. Энвер, понимая, что девушка не намерена начинать разговор сама, с грохотом поставил свою кружку на каменную столешницу, и сел напротив Инталы-Аю. Без долгих, предварительных разговоров, Изет прямо сказал: