Гробница Наполеона
Шрифт:
— Погоди, — остановила его жена. — Они уехали?
— Похоже.
— Пойди найди ключ. От буфета. Который Реутов выкинул в окно. Они работали небрежно, территорию не обыскивали. Но на всякий случай я хочу этот ключ.
— Ну, мать! Голова! — и Сид проворно вскочил.
Вернулся он через полчаса. И торжествующе протянул Прасковье Федоровне ключ:
— Вот. Нашел. В клумбе с розами. Туда отскочил.
— Слава богу! — сказала жена, забирая ключ. — А что Ольга? Она тебя видела?
— Естественно! Я ей все объяснил.
— Как она?
— В
— Вот и славно! Теперь ты можешь ложиться спать, мой мальчик, — ласково сказала Прасковья Федоровна.
И внимательно посмотрела на Сида. Захочет ли он остаться в этом доме после того, что случилось? После того, как узнал, что его шантажировала жена! Сид задумчиво сказал:
— Да… Спать… Знаешь что, мать? А мне с тобой хорошо! Как представлю себе этих мормышек… Тупые, как пробки! И посуду бить не умеют. Так, чтобы от пары разбитых тарелок грохот стоял, будто ящик со стеклотарой об пол долбанули! Надо же знать, куда кинуть! Вот ты, мать… Ты знаешь! Ты все знаешь! Потому что умная. А что шантажировала меня… Так я не в обиде. Бывает. Ты сыграй мне. Это… Ля-ля-ля. Как в мобильнике.
— Сид…
— А что? Мне понравилось! Только там что-то уж больно коротко. Ля-ля-ля, и все. У тебя там дальше еще что-то было. Ты сыграй.
— Сид…
Прасковья Федоровна подошла, обняла его и с чувством поцеловала в лоб. Для кого-то — это скандал года, брак по расчету, а для нее и Сида — романтическая история любви. Ибо кто сказал, что они друг друга не любят?
— Ты ложись. На диван. А я сыграю. Спи, мой мальчик. Спи…
Она отпустила Сида и подошла к пианино. Полились звуки музыки…
…Два месяца спустя, вечером в субботу Артем Дмитриевич Реутов сидел у себя в спальне и раскладывал пасьянс. После того ужасного вечера пытался таким способом успокоить нервы. Грушин-то был не глуп! Раскладывая пасьянсы, приходишь в стабильное состояние. Тишина, покой. И не скучно, и ничего не раздражает.
Например, телевизор. Того и гляди, услышишь что-нибудь отвратительное! Или увидишь! Все. Хватит. Отвратительного он насмотрелся в тот вечер. На всю оставшуюся жизнь.
Вчера позвонил тесть, сказал, что все улажено. Дело закрыто за смертью главного подозреваемого. Вернее, подозреваемых. Киры и Грушина. Артем проходил по делу только как свидетель. О том, что Инга была его любовницей, никто не знает. Или делают вид, что не знают.
Анюта ведет себя с ним так же, как и прежде. Так же много кушает, обожает лениться, валяться по утрам в постели и проводить выходные у родителей, где дом полон прислуги. Макс там больше не появляется. То, что отец оказался убийцей, сильно повлияло на подростка. Кажется, Макс начинает приходить в себя. Ольга с ним строга. Она не допустит появления второго Даниила Грушина.
Все хорошо. Еще немного, и события того ужасного вечера забудутся, уйдут в прошлое. А что будет с их участниками? Нет-нет, да и всплывет в сознании: следователь Колыванов с ножом в груди, висящая под потолком Кира, тело Даниила Грушина посреди осколков разбившейся посуды. И ноздри защекочет тонкий аромат розового жасмина.
Реутову по-прежнему снится тот сон. Повторяется с периодичностью раз в неделю. Притча о трех дверях. Драгоценности на мертвых. И детский чепчик…
Надо обратиться к психотерапевту. Это лечится. В наше время лечится все. Король пик — налево…
Сигнал домофона. Кто бы это мог быть? В субботу вечером Артем Дмитриевич Реутов не ждет гостей. Ему надо, во-первых, отдохнуть и успокоиться. Во-вторых, выспаться. В-третьих, завтра надо ехать к тестю и теще. Что испытание. К которому надо подготовиться.
Он идет к дверям и, нажав на кнопку, спрашивает:
— Кто?
— Это я, — голос из динамика. — Валентин Борисюк.
Камера наблюдения показывает: да, это пришел Валентин. Который по-прежнему работает на фирме в должности зама по рекламе.
— Валентин? — удивляется он.
— Скажите охране, чтобы меня пропустили. Разговор есть.
— Хорошо.
Он связывается с охраной по переговорному устройству и просит впустить Валентина Борисюка. Потом говорит:
— Ты поднимайся. Десятый этаж. Номер квартиры… Ах, знаешь! Я оставлю дверь открытой и буду ждать тебя в спальне. Войдешь — захлопнешь.
— Хорошо.
Он возвращается в спальню и берет в руки колоду карт. Специальные карты для пасьянса, в два раза меньше обычных. И столик недавно прикупил. В антикварном магазине. Нет, Данька Грушин понимал толк в жизни! Надо строить дом. Участок земли давно куплен. Недалеко от того места, где строится новый офис и склады. Он все предусмотрел. И выгодно вложил деньги. Только никто об этом не знает. Даже жена. Инга знала о его планах. Но нет больше Инги. Инги нет, а жизнь продолжается. Надо, наконец, строить дом.
Строить дом…
— Артем Дмитриевич? Здравствуйте.
— Садись куда-нибудь.
— Я захлопнул дверь, — говорит Валентин Борисюк, опускаясь в мягкое кресло. — А что это вы делаете?
— Раскладываю пасьянс, — безразлично говорит он, перекладывая в центр, на пикового туза двойку.
— Переняли у Грушина? По наследству?
— А что? Это успокаивает нервы.
Он раскладывает карты на четыре колонки. И перекладывает в центр тройку пик. Все так же безразлично спрашивает у Валентина:
— Ну? Как дела?
На самом деле Артему Дмитриевичу Реутову на это глубоко наплевать. На Валентина Борисюка и на его личную жизнь.
— Ребенок-то оказался от меня! Экспертиза подтвердила! — возбужденно говорит Валентин.
— Поздравляю, — меланхолично отвечает он, не отрывая взгляда от карт. — Ну а ко мне с чем пожаловал?
— Так ведь нас теперь будет трое! Квартирка у нас однокомнатная, втроем в ней тесновато. Маринка работать не собирается. Хочет быть женой, матерью. Опять же, втроем на мою зарплату… — тянет Валентин.