Гробница первого императора
Шрифт:
Еще один вопросительный взгляд Больших Усов — и снова молчаливое согласие солдат. Швейцарские гвардейцы расступились, подняв алебарды, и Маммина втолкнула своего протеже в ворота под неодобрительный ропот толпы.
— У меня тоже лекарства для Климента VII, — выкрикнула молодая женщина в разорванном плаще.
— Отведите нас в замок Святого Ангела под защиту его святейшества! — потребовала другая.
Но у женщин не было необходимых рекомендаций, и стражники остались неумолимы. Когда ворота закрылись, Маммина нагнулась к самому уху Сэма и прошептала:
— Прости, ragazzo, мне пришлось немного приврать, я знаю... Но другого
Они прошли через первый двор, где тоже царило волнение. Отряд швейцарских гвардейцев потихоньку выбирался через потайной ход. Группа прелатов [8] , одетых в черное и белое, проводила срочное совещание прямо там, в тени аркады [9] . Десятки слуг сосредоточенно таскали туда-сюда ящики, некоторые просто немыслимых размеров. Очевидно, никто не сомневался в предстоящем поражении и в том, что дворец скоро будет захвачен, поэтому был организован срочный переезд.
8
Прелаты — члены духовенства, служившие при папском дворце.
9
В архитектуре аркада — непрерывный ряд одинаковых по форме и размеру арок.
— Видишь вон тот дальний портик? — спросила Маммина, указывая на проход между двумя колоннами. — Он ведет во двор Попугая. Через него попадают в библиотеку папы. Не знаю уж, как тебя там примут, но если сердце подсказывает, что надо идти...
Она забрала у Сэма сумки.
— А я попробую пробраться в замок Святого Ангела. Если передумаешь, поднимайся по лестнице, вон там, справа, и иди через террасу. Возможно, ты меня нагонишь. Даже если не получится увидеться с папой, не унывай: среди моих клиентов есть несколько кардиналов. Кто-нибудь из них обязательно поможет добраться до замка...
Она порылась в первой сумке и протянула Сэму маленький серый мешочек.
— Держи, если мы больше не увидимся... Это сбор с валерианой. Залей теплой водой и оставь на несколько часов — получится вкуснейший настой, который помогает бороться с беспокойством. А если тебя ранят, намочи им тряпицу и приложи к ране, этот сбор прекрасно дезинфицирует. Но я очень надеюсь, что тебе не понадобится!
На прощанье Маммина с нежностью пожала Сэму руку и, смешно переваливаясь с ноги на ногу, удалилась по широкой мраморной лестнице. Сэмюел вдруг почувствовал, что ему нестерпимо хочется пойти за ней. Но едва ли капитан Диавило (Иль Дьяволо!) согласится освободить Алисию за красивые глаза и мешочек с успокоительными травами. Придется добывать трактат...
Сэм прошел через портик в следующий двор, где возвышалась громадная недостроенная церковь. Строительные леса громоздились так высоко, что, казалось, они пронзают небо. Вокруг стояло множество зданий. Сэм выбрал то, на фронтоне которого красовалась книга с двумя перекрещенными ключами на обложке. Библиотека папы, без сомнения.
Дверь была открыта, и в вестибюле Сэм наткнулся на невысокого человека с редкими светлыми волосами. Тот укладывал книги на дно сундука с тяжелыми железными оковами. Мужчина выпрямился, посмотрел на Сэма и с удивлением окинул взглядом его необычную одежду.
— Я... Я просил прислать помощь, — пробормотал он, — но такого не ожидал. У них что, не нашлось ни одного солдата или швейцарского гвардейца?
Сэмюел напряг мозги, чтобы придумать ответ поправдоподобнее:
— Почти всех бросили на укрепления...
— Укрепления. Ну да, понятное дело. Туда и все мои помощники ринулись. Чего стоят книги в сравнении с войной, не правда ли? Увы! Человек любит разрушать одной рукой то, что построил другой, тому подтверждение вся мировая история. А книги... Что ж. Я тоже надеюсь побороться, — решительно заявил работник библиотеки. — Но по-своему... Мой вклад будет не так уж плох: я собираюсь спасти нашу культуру! Ты готов сражаться за книги, мой мальчик?
Сэмюел кивнул. Ради трактата Клугга он готов был сражаться за что угодно.
— Замечательно, в таком случае иди сюда.
Человек повел Сэмюела в библиотеку, представлявшую собой анфиладу из трех богато украшенных залов с внушительными шкафами. Дверцы многих были распахнуты настежь.
— Ты, наверное, никогда здесь не бывал?
Сэмюел отрицательно покачал головой.
— А какую работу ты выполняешь во дворце? Прислуживаешь на кухне? Или, может, на конюшне?
— Я... я травник. Ну, то есть я помогаю Маммине, травнице из церкви Святого Духа. Она настояла, чтобы мы укрылись здесь от происходящего в городе. И я решил воспользоваться случаем, потому что очень хотел побывать в библиотеке.
Последние слова мальчик произнес с искренностью, которая, похоже, очень растрогала его собеседника — строгие глаза весело прищурились:
— Хотел побывать в библиотеке? Правда? Очень похвальное любопытство! Вот бы все жители этого дворца его разделяли, включая самых знатных! Я — Патриций Боччерон, — он слегка поклонился, — главный библиотекарь папы. И если ты интересуешься книгами, то возрадуйся: здесь хранится самая богатая в мире коллекция рукописей и печатных трудов!
Библиотекарь развел руками, будто желая обнять пространство вокруг себя:
— Вот это — первый зал. Здесь собраны латинские авторы — святой Августин, Тацит, Сенека и многие другие... Второй зал посвящен трудам греков. Там хранятся книги о театре, философии, медицине, астрологии... Жемчужины человеческой мысли, причем некоторым из них — не меньше двух тысяч лет! Что же касается третьего зала, того, что называют Большой библиотекой, то в нём содержатся самые драгоценные издания, а также те, которые наша церковь не допускает к свободному обращению. Так что туда я тебе, конечно, не могу позволить заглянуть. Зато, — добавил он с широкой улыбкой, — в двух первых залах мне понадобится твоя помощь...
Патриций Боччерон дошел до середины греческого зала и направился к одному из открытых шкафов, где стояли десятки книг в искусно украшенных переплетах.
— К несчастью, спрятать все пять тысяч томов мы не успеем, — со вздохом произнес библиоте-карь. — Поэтому мне придется произвести быструю ревизию и лично отобрать те книги, которые нужно спасти любой ценой. Очень сложная задача! Что уместнее отдать на растерзание врага — редчайшее издание «Физики» Аристотеля или уникальный экземпляр «Географии» Птолемея? Выбор невыносимый! Так чувствуют себя родители, когда им предлагают решить, кому из их детей жить, а кому умереть! Но выбор этот необходим, если мы хотим сохранить то, чем являемся. Ведь война — это не навсегда, правда?