Гробница тирана

Риордан Рик

Слева сидел император Коммод. Его пастельно-голубые пляжные шорты открывали покрытые ровным загаром икры и босые ноги с аккуратным педикюром. Под расстегнутым серым худи с эмблемой «Индианапольских Жеребцов» виднелись голая грудь и идеальный пресс. С его стороны было довольно смело носить вещи с символикой «Жеребцов», ведь несколько недель назад он потерпел от нас унизительное поражение на домашнем стадионе этой команды. (Конечно, и на нашу долю унижений хватило, но мне хотелось об этом забыть.)

Он почти не изменился:

отвратительно красив, с надменным профилем, золотые локоны обрамляют лоб. Только кожа вокруг глаз выглядела так, словно подверглась пескоструйной обработке. Зрачки были мутными. В последнюю нашу встречу я ослепил его вспышкой божественного сияния, и за такой короткий срок он, конечно, еще не успел исцелиться. Только этому я и обрадовался, увидев его сейчас.

Во втором кресле сидел Гай Юлий Цезарь Август Германик, также известный как Калигула.

От ярости сон окрасился в кровавый цвет. Как он смеет сидеть тут, беззаботно развалившись, в смехотворном наряде капитана: белых брюках-слаксах, мокасинах, синем пиджаке, надетом поверх полосатой рубашки без ворота и залихватски сдвинутой набок фуражке поверх орехового цвета кудрей, – когда несколько дней назад он убил Джейсона Грейса?! Как смеет попивать напиток со льдом, украшенный тремя засахаренными вишнями – тремя! Чудовищно! – и улыбаться так самодовольно?!

Калигула казался обычным человеком, но я слишком хорошо его знал, и не испытывал к нему ни малейшего сочувствия. Мне хотелось его придушить. Но, увы, я мог только наблюдать и кипеть от ярости.

– Лоцман, – лениво позвал Калигула. – С какой скоростью мы идем?

– Пять узлов, сэр, – ответил один из смертных в форме. – Увеличить?

– Нет-нет. – Калигула вытащил из бокала вишенку и закинул ее в рот. Прожевав, он улыбнулся, показав ярко-красные зубы. – Наоборот, сбавь до четырех. Ведь в самом путешествии – половина веселья!

– Есть, сэр!

Коммод нахмурился. Он помешал лед в шипучем прозрачном напитке с красным сиропом на дне. У него было всего две вишни, несомненно потому, что Калигула ни за что не позволил бы Коммоду хоть в чем-то сравниться с ним.

– Не понимаю, зачем ползти так медленно, – проворчал Коммод. – Иди мы на полной скорости – уже давно были бы на месте.

Калигула усмехнулся:

– Всему свой срок, друг мой. Пусть наш покойный союзник выберет лучшее время для атаки.

Коммод вздрогнул:

– Ненавижу нашего покойного союзника. Ты уверен, что его можно усмирить…

– Мы уже обсуждали это. – Калигула говорил нараспев, таким любезным, веселым и убийственным тоном, словно ставил собеседника перед фактом: «Если еще раз усомнишься во мне, я усмирю тебя, добавив цианида в твой бокал». – Ты должен доверять мне, Коммод. Вспомни, кто пришел к тебе на помощь в час нужды.

– Я тебя уже десять раз поблагодарил, – ответил Коммод. – Да и вообще, я не виноват. Откуда мне было знать, что у Аполлона внутри еще остался свет? – Он моргнул, поморщившись. – Он ведь обошел и тебя – и твоего коня тоже.

Лицо Калигулы омрачилось:

– Да, но скоро мы все исправим. Между нами, полководцами, говоря: у нас достаточно сил, чтобы разбить и без того потрепанный Двенадцатый легион. А если они заупрямятся и откажутся сдаваться, у нас всегда есть План Б. – Он обернулся и крикнул: – Эй, Буст!

Пандос помчался к нему с кормы так быстро, что его гигантские уши захлопали будто коврики на ветру. В руках он держал большой лист бумаги, сложенный на манер карты или инструкции.

– Д-да, Принцепс?

– Доложи, как идет работа.

– О. – Покрытое темной шерстью лицо Буста задергалось. – Хорошо! Хорошо, господин. У нас есть еще неделя?

– Неделя, – сказал Калигула.

– Понимаете, сэр, эти инструкции… – Буст перевернул бумагу и задумчиво уставился на нее. – Мы все еще пытаемся вставить «детали номер семь» в «отверстия А». И еще нам недоложили гаек. И батареи нужны нестандартного размера, так что…

– Неделя, – повторил Калигула, не меняя любезного тона. – Но ведь кровавая луна взойдет через…

Пандос вздрогнул:

– …пять дней?

– Значит, сможете уложиться в пять дней? Прекрасно! Возвращайтесь к работе.

Буст сглотнул и умчался прочь, стараясь чаще перебирать мохнатыми ногами.

Калигула улыбнулся второму императору:

– Видишь, Коммод? Скоро Лагерь Юпитера будет нашим. Если повезет, у нас в руках окажутся и Сивиллины книги. И тогда уже мы будем диктовать условия. Когда придет время встретиться с Пифоном и делить между собой мир, не забудь, кто тебе помогал… а кто нет.

– Не забуду. Тупой Нерон. – Коммод потыкал трубочкой кубики льда в своем коктейле. – Как, говоришь, это называется? «Ширли Темпл»?

– Нет, это «Рой Роджерс», – поправил Калигула. – «Ширли Темпл» у меня.

– Ты уверен, что современные воины пьют перед боем именно это?

– Абсолютно, – сказал Калигула. – Наслаждайся путешествием, друг мой. У тебя есть целых пять дней, чтобы как следует загореть и вернуть себе зрение. А потом устроим чудесную резню у залива!

Картинка затуманилась, и я вдруг оказался в холодной темноте.

Я попал в тускло освещенное помещение, вокруг шаркали и стенали вонючие живые мертвецы. Некоторые были высохшими как египетские мумии. Другие выглядели вполне обычно – если бы не страшные раны, послужившие причиной их смерти. В дальнем конце комнаты, между двух грубо высеченных колонн, восседал… некто призрачный, окутанный красно-фиолетовой дымкой. Он поднял череп, впился в меня взглядом горящих пурпурных глаз – те же глаза смотрели на меня с морды одержимого гуля в туннеле – и захохотал.