Гробовщик
Шрифт:
Киров между тем снова задумался.
– Вот только пускай мне трупешник притащат, - пробормотал он и махнул рукой. – Ладно…
В это время очередная вспышка фонарика ударила ему по глазам, и полковник недовольно поморщился.
– Извините, - покаянно сказал Краб, поспешно отводя луч света в сторону, но мне этого хватило.
Я увидел Кирова в компании какого-то человека в гражданской одежде, такого же толстого, как и полковник. Оба сидели за столом, на котором стояла бутылка коньяка, пара наполненных рюмок и
– …Значит, я тут всё наладил, организовал, а теперь меня в утиль? – заплетающимся языком спросил Киров. Он был уже порядочно пьян. – Где они были, когда я бомжей по всей стране собирал, да сортировал? Где эти уроды сидели, пока я лагеря в один кулак, под одно командование, собирал? Чего ж они на мое место не метили, пока я каналы транспортировки организовывал? А теперь на всё готовенькое… Скажи Михалыч, за что они так со мной? Чем я им не угодил? Мало материала поставлял? Так пусть скажут, я удвою поставки, даже утрою…
Киров прервался, опрокидывая в рот рюмку коньяка. Метнул в собеседника абсолютно трезвый взгляд, но тут же отвел глаза в сторону.
Тот, кого назвали Михалычем, тоже выпил, поморщился, закусил большой, как слива, виноградиной.
– Ты сам виноват, - сказал он. – Утечка из Зоны была? Была. Ну, так чего стонешь? Не было бы бардака в хозяйстве, стрелочником бы не назначили. Скажи спасибо, что с пулей в голове не проснулся. А ты говоришь - твои заслуги не пригодились.
Михалыч снял с носа очки в толстой оправе, протёр стёкла и снова водрузил их на нос.
– В столице еще недели три промурыжат, а потом-таки допустят сюда международную комиссию, - продолжил он другим тоном.
– Так что времени у тебя в обрез. Почисти там у себя всё тщательно.
– И насколько тщательно? – спросил Киров и разлил по новой.
Его собеседник помолчал, рассматривая содержимое рюмки на свет, потом коротко ответил:
– Будто не было.
Киров поперхнулся коньяком, долго кашлял, багровея, после чего просипел:
– Они что там, с ума сошли? Ну ладно с Лагерями, доходяг этих не жалко. Сделаем, в общем. А вот как я рот на блок-постах позакрываю? Раскидать их по разным частям? Так это на министерство выходить надо, на Музыченко.
– Нельзя, - покачал головой его собеседник. – Кто-нибудь, да проговорится. Мало нам Хромого? Да и Музыченко обиделся, что ты ему не восемь, как он просил, а только четыре с половиной процента отстёгивал. Сказал, мол, пусть выкручивается сам.
– Сам, - буркнул Киров. – Будто я тогда что-то решал.
– Кто решал, я и без тебя знаю. Но озвучил цифру – ты.
Киров закурил сигарету, глубоко затянулся, попытался выдохнуть колечко дыма, не получилось, побарабанил толстыми пальцами по столешнице.
– И как же мне быть? – не выдержал он, наконец.
– Вот чтобы ты без меня делал? – усмехнулся Михалыч. – Ладно, сведу тебя с человеком, который поможет
– Как не слыхать. Сидит под реактором, как паук. С той разницей, что паук всякую мерзость изничтожает, а Щеглов наоборот – плодит, да наружу выпускает. У меня добрая половина потерь по вине его зверушек. Я как-то, когда ещё только Южным лагерем командовал, пытался на него выйти, скоординировать действия, то, сё. Так ещё только думал, как половчее это сделать, а меня уже начальство на ковёр вызвало. Да с порога, и двери не успел закрыть, матом в три этажа! Мол, какого ты не в свои дела лезешь? Там секретность – четыре икса. Знаешь, сколько проживёшь, если не успокоишься? Вот с тех пор я хозяйство Щеглова стороной и обхожу.
– Ой ли! – хохотнул Михалыч.
– Вот, как на духу, - Киров для убедительности, приложил ладонь к груди. Врал, естественно. Семнадцать человек он отправил на верную смерть, пытаясь разнюхать, что же происходит в районе реактора.
– Ладно,- махнул рукой Михалыч. – Это всё дела прошлые. Нынче Щеглов сам с тобой свяжется.
– Это с какого перепуга?
– Вот именно – с перепуга, - собеседник Кирова отставил рюмку в сторону, откинулся в кресле и ослабил галстук на жирной шее. – Про попытку путча в курсе?
Полковник кивнул. Он подобрался, чувствуя, что разговор переходит к сути. Взгляд его утратил хмельную расфокусированность. Стал снова чётким и ясным.
– По мимо всего, путчисты пытались и Щеглова на свою сторону переманить. Представляешь, чего могли его зверушки той ночью в столице натворить? Он, правда, отказался, но внимание на себя обратил. И вдруг оказалось, что его толком никто последние годы не контролировал.
– Как так? – удивился Киров. – А кто ж тогда финансирование ему выделял?
– На дела под грифом «четыре икса» деньги дают в первую очередь и без каких-либо вопросов. Подробности же знают единицы. Не знаю точно, как получилось, но каждый из имеющих допуск, думал, что курирует эту тему другой. Но не в этом суть. Важно то, что теперь создано что-то вроде ревизионной группы, которая должна в той конторе каждый угол обнюхать, вынести постановление о целесообразности и так далее. Вот Щеглов и хочет к их приезду провести что-то вроде демонстрации или полевых учений. И ему твоя ситуация, как нельзя кстати.
Полковник задумался.
– А спишем потом как? – спросил он после паузы.
– Зона, - развел руками Михалыч.
– Массовое помешательство погнало местную погань на блокпосты. Или, может, излучение, какое неизвестное. Очкарики сами придумают. Без нас.
– А что будет, если эта, как ты её называешь, «погань», не остановится и дальше попрёт?
– Тебе что за печаль? За это уже не ты, а Щеглов отвечать будет. Правда он заверяет, что зверушки у него ручные. С полуслова его слушаются.