Громбелардская легенда
Шрифт:
Было уже почти совсем темно, но она видела его лицо достаточно отчетливо, чтобы понять — этот человек готов вернуться.
— Чего ты не понимаешь, ваше благородие? — спросила она. — Мне скучно! Может, я хочу, чтобы меня похитили? Такого, как сегодня, не случалось в моей жизни последние два года… А ты наверняка не из тех, кто сделает мне что-нибудь плохое. Можешь требовать выкупа, тогда я тебе его заплачу, очень хорошо. За эти деньги я получу прекрасную легенду, которой все станут завидовать.
Она двинулась вперед,
— Есть еще и другая возможность, а именно — что ты влюбленный безумец, мечтающий лишь о том, чтобы удовлетворить свое желание. Это еще лучше, чем похищение ради выкупа. Что за документ ты показал тому гвардейцу у ворот? — спросила она, сменив тему столь внезапно, что он не сразу понял, о чем речь.
В ее голосе не было ни превосходства, ни презрения, ни гнева — лишь обычное любопытство. Точно так же она могла спрашивать торговца о происхождении дорогой ткани. Гольд только что узнал эту женщину, но уже видел, что ему ее не понять — и наверняка не удастся понять никогда.
— Удостоверение, — помолчав, ответил он. — Я не какой-то разбойник, ваше благородие… Я сотник Громбелардской гвардии.
Она не смогла удержаться от изумленного возгласа. Как и каждая высокородная женщина, она прекрасно разбиралась во всевозможных должностях и постах. Сотник гвардии? Не легиона, но гвардии! Ей незнакомы были нравы, царившие в диком Громбеларде, но она готова была побиться об заклад, что во всем том краю имелось самое большее пятнадцать военных, которым ее похититель должен был отдавать честь.
— Не могу поверить, — радостно проговорила она. — Офицер гвардии, как необычно! Ты же жертвуешь собственной карьерой.
— Ну, значит, пожертвую, ваше благородие, — покорно ответил он. — Я устал… и сам не знаю, что делаю.
2
Байлей подбросил хвороста в огонь. В небо выстрелили искры.
— Ты разбойница?
Выражение ее лица не изменилось.
— Нет.
— Нет?
Тишина.
— Тогда кто?
— Тот, кто скажет тебе: не разжигай так огонь, иначе умрешь.
— Разбойники? — спросил он, пожав плечами. — В этих краях все спокойно, недавно была военная облава. Я хочу насладиться огнем, еще день-два, и я уже не стану его жечь. Тем более, что погода наверняка испортится.
Она внимательно посмотрела на него, потом отвела взгляд.
— Я бы рассказала тебе про облавы… Но не скажу.
Ни о чем больше не спрашивая, он застывшим взглядом всматривался в пламя. Странная ночная встреча. Странная женщина. Явилась из темноты, долго к нему приглядывалась… Села у костра, съела кусочек сушеного мяса. Отвечала односложно, воспринимая его почти как пустое место.
У нее был низкий, слегка хрипловатый голос. Эта легкая хрипота странным образом его беспокоила; Байлею хотелось откашляться после каждой ее фразы.
Он искоса посмотрел на нее. Решительный, четкий профиль, небольшой красивый рот и длинные ресницы… Однако она о себе не заботилась; видимо, бродила в горах уже давно. Ногти на руках были обломаны и неухожены, густые черные волосы — грязные и спутанные. Одежда ее выглядела кучей лохмотьев, юбка и рубаха едва прикрывали стройное, сильное тело, на земле лежали продырявленные куртка и плащ. Только сапоги у нее оказались новые и крепкие.
— Что ты делаешь в горах?
Он не сразу нашелся что ответить.
— Путешествую, — наконец сказал он. — Просто путешествую.
— В Бадор?
— Нет, не в Бадор. Я иду в Дурной край.
Первый раз на ее лице появилось какое-то выражение. Она быстро посмотрела ему в глаза. Красавицей она не была, даже симпатичной ее не назовешь…
— Зачем?
Он тянул с ответом.
— Это долгая история.
Она продолжала смотреть ему прямо в лицо. У нее был странный, даже жутковатый взгляд. Байлей не мог его выдержать. Он отвернулся.
— Что ты так на меня смотришь?
Она не ответила, лишь пробормотала, словно про себя:
— В Дурной край… Просто так. За славой? Богатством? А может быть, за смертью? Я знала одного такого, который пошел туда из-за того, что его отец проиграл некое пари…
— Я не проигрывал никакого пари. Я иду за женой, — со злостью ответил он. — Ты уже все знаешь, незнакомка?
Тишина. Потом — ее голос, прозвучавший неожиданно дружелюбно и тепло:
— За женой?.. Больше ничего не скажешь?
Он уставился на пляшущие по веткам языки огня.
— Зачем? Тебе-то какое дело?
Голос ее снова стал безразличным.
— По сути — никакого. Я только хотела тебе помочь.
— Мне не нужна помощь. По крайней мере, от тебя.
Он чувствовал нараставший в нем гнев, в то же время понимая, что неправ. Зачем строить из себя героя, когда ты вовсе не герой? Его отчаянное путешествие только началось, а он уже сбился с пути и чувствует себя потерянным и беспомощным. Что же будет, когда он пересечет границу Дурного края? Вопрос еще в том, доберется ли он до нее вообще…
Женщина встала, наклонилась, подняла куртку, плащ и прислоненный к камню лук и колчан со стрелами. Он понял, что она обиделась.
— Утром иди на восток, — сказала она. — Выйдешь к ущелью и ведущей вдоль него тропе. Оттуда иди на север. Тропа приведет тебя к небольшой хижине. Там найдешь человека, который тебе поможет.
— Мне не нужна помощь.
— Нужна. Ты понятия не имеешь, где находишься. Где восток? Ну, где восток, путешественник, направляющийся в Дурной край?
Он машинально посмотрел на небо и, естественно, не увидел ни единой звезды. Дождь, правда, не шел, погода была просто прекрасной, но только по здешним меркам… Над их головами клубились сплошные тучи.