Шрифт:
ГРОШИК ДЛЯ ЛОРИ
ГЛАВА 1
Волны накатывали пенистыми гребнями. Горбато вздымались и с шипением обрушивались на берег. Ветер над океаном с силой гнал по воздуху соленые брызги, но никак не мог справиться с одинокой чайкой, качающейся на волнах.
Ее аквамариновые глаза, не мигая, смотрели за песчаную береговую линию, где раскинулась небольшая
– Э-эй, сюда!
– По берегу разнесся звонкий голос. Из-под тяжелой кроны старого дерева показалась лохматая голова.
– Ленц, Лори, быстрей!
Ленц, вынырнул из-за куста.
– Лори, - окликнул он сестру и вдвоем, они побежали к дереву.
Старый бук был огромен. Его тяжелый ствол за долгие годы оброс бугристыми складками, а корни оплели землю, будто змеи, и на несколько метров вокруг ничего не росло, кроме жухлой травы.
Ленц придержал рукой сестру и подошел.
– Что?
– спросил он и проследил глазами, куда показывал друг, в размытую вчерашним ливнем яму у самого дерева.
Мальчишки переглянулись и опустились на корточки. Ветви накрывали тенью, и ребятам пришлось склонить головы ниже. И тут же в нос ударил запах разложившейся мертвечины.
– Фу-у-у!
– сердито фыркнул Ленц, спрятав нос в отвороте рубахи.
– Зачем могилу разрыл?
– Да погоди ты, Ленц. Ничего я не рыл. Ее ливнем размыло. Смотри,- Марек осторожно поводил палкой в комьях бурой глины, и сквозь нее проступили кости. Что-то блеснуло. Паренек осторожно поддел, потянул и откинул металлический предмет на шнурке, наброшенный на шейные позвонки скелета.
Останки принадлежали животному - ученики королевского лицея определили это с первого взгляда. Но какому зверю - выяснять не было никакого желания.
– Тащи, - немного подумав, сказал Ленц.
– Скелет?
– Проснись, Марек!... Зачем нам скелет? Тащи за шнурок!
Марек озадаченно почесал лоб. Осторожно прицелился, и подхватил палкой шнурок, врезавшийся в сочленения останков. Потянул. Прогнившая веревка поддалась... и лопнула.
– Осторожней, - зашипел Ленц. Металлическая вещица скользнула по шнурку и оказалась на краю ямы, уходящей под ствол дерева. Мальчишка пружинисто вскочил на ноги.
– Погоди, я сам.
Под его ногами корни мягко просели. Балансируя как на канатах, паренек легко перепрыгнул с одного места на другое. Присел на корточки, придерживаясь за шершавый ствол, потянулся вниз и подхватил неизвестную штуковину.
Плоская вещица была гладкой, как праздничное яичко, приготовленное ко дню ворчливого Валерьяна - древнего мага, почитаемого по эту сторону от Отрезанных земель. Отмытый на берегу океана, круглый плоский предмет блестел глянцем. Натертые песком бока отливали золотом. По краю таинственной штуковины мерцала роспись, похожая на ажурную нить. Поначалу Ленц так и подумал, что это рисунок, пока Марек не указал на буквы.
– Это аджастанская "тха". Это - "мо".
– Ты уверен?
Марек насмешливо фыркнул. Спорить с ним не имело смысла. Полтора года на Аджастанских островах, где его дед служил ответственным секретарем посольства, для мальчишки не прошли даром.
Ближе к центру золотой вещицы, по кругу "пробежались" гладко отполированные камни. Голубовато-серые, невзрачные, тусклые.
– Восемь камешков, - зачем-то посчитала Лори, наморщив нос и тряхнув светлыми кудряшками. В центре круглой вещицы зияла сквозная ребристая дыра, размером с грошик. А на гладком боку находки висела металлическая петля для шнурка - того самого, что был накинут на шею умершего животного.
Марек подбросил на ладони кругляк и уверенно сказал:
– Это золото. Точно вам говорю. У моего деда золотые карманные часы на цепочке, примерно такого же размера, чуть поменьше.
– То-то и оно, что это не часы.
– Может, это кулон?
– предположила Лори.
– С секретом.
– Края литые, - покачал головой Марек.
– Орден?
– с сомнением хмыкнул Ленц.
– Точно, орден дырявого пирожка.
– Нет. Орден одноглазого бублика, - дети засмеялись и тут же оглянулись. Невдалеке от них встрепенулась чайка, качающаяся на волнах, как на качелях. Лори прищурилась и поглядела на солнце. Ее улыбка отчего-то погасла и она негромко сказала:
– Ленц, идем домой, скоро дядя вернется.
Чайка на волнах вскинула голову и вскрикнула. Ее небесные глаза на секунду блеснули. Птица взмахнула крыльями и оторвалась от волны.
Справа от пирса виднелась часть древней крепостной стены, обвалившейся и поросшей мхом. Говорили, что от нее до сих пор исходит магия. Будто бы в редкие дни - в канун восстания безумной Алиеноры, или в день Изгнания императора Васка, по древним камням текут слезы давно умершей волшебницы. Народ простодушен и верует в чудеса - по ночам городская стража часто наблюдает, как у стены горят масляные фонарики ловцов за волшебными слезами.
Сразу за стеной протянулись строения бывших королевских конюшен, брошенных еще сотню лет назад и выкупленных городским магистратом для торговых нужд. С тех пор здесь многое изменилось. В конюшнях устроили склады, мастерские, лабазы, лавки - пушные, суконные, гончарные. Товар в столице провинции не залеживался и выкладывался на широких рядах рыночной площади, раскинувшейся тут же.
Сегодня, как и всегда, рынок шумел разноголосицей. В рыбных рядах продавцы выкрикивали цены, предлагая свежий лосось и камбалу. Поодаль шла торговля сахарными кренделями. По другую сторону витали запахи окороков, прокопченных на древесных углях и еловых шишках.
На широких столешницах ткачей из далекой Дагары пестрели шелка. Герцог Женель, правитель провинции, поставленный сюда властью короля, особо ценил редкие ткани, и благодаря его влиянию, корабли из далекой Дагары беспрепятственно добирались до континента, минуя запрет на торговлю с территориями, граничащими с Отрезанными землями.
Неподалеку от дагарцев, хмурые суконщики разложили добротные ткани из шерсти крефорских королевских овец. Рядом, шорники развесили ремни, подпруги и сбрую для лошадей. Чуть поодаль монотонно постукивали жестянщики, выполняя заказы городских хозяек. Невдалеке гудело подворье хлебной артели.