Гроза 3
Шрифт:
– Может, Володь, передумаешь прогулку устраивать.
– Что-то важное произошло, командир?
– Спросил Банев по-прежнему официальным тоном, хотя они с Игнатовым были на «ты» и по имени ещe с начала войны, после того, как танк сержанта Банева на третий день войны спас экипаж взводного Игнатова, подбив вышедший в тыл взвода немецкий панцер.
– Командарм в нашей бригаде.
– Ответил Игнатов.
– Пока в штабе, а потом должен по батальонам проехаться. Мне комбриг час назад позвонил, предупредил, что у нас будет непременно.
– А ты разведку боем отменишь?
– Володька посмотрел в глаза своему комбату.
– Ты же
– Ответил старший лейтенант Игнатов.
– Не в моих силах.
– Вот и я не могу, хоть и в моих силах.
– Пояснил лейтенант Банев.
– Сожгут ведь.
– Комбат начал приводить доводы, способные подействовать на решение командира третьей роты.
– Или ты в самом деле веришь, что этот Густав в одиночку на бой выйдет?
– Не веру, конечно.
– Володька покачал головой. Оберлейтенанту Оберту он не верил, и не надеялся, что немец верит ему. Да и какая может быть вера обычному лейтенанту. И пожелает он быть честным, да кто ж ему позволит. Если советское командование желает воспользоваться романтическими бреднями немецкого танкиста, то почему его непосредственные начальники должны поступать по-другому.
– Так чего же ты на рожон лезешь?
– Удивился Игнатов.
– А иначе всей ротой на рожон придeтся лезть.
– Володька напомнил комбату сложившуюся ситуацию.
– И сколько нас тогда сгорит?
Игнатов промолчал. Самому всe прекрасно известно. Разведку боем провести приказано, огневые точки противника узнать необходимо, рисковать машинами и экипажами придeтся. И ничего здесь не изменишь. Лейтенант Банев сам напросился на такой вариант. Когда вчера его роте, как самой полнокровной из всех, предложили прощупать огневые точки немцев, то он почти сразу предложил воспользоваться рыцарскими бреднями немецкого оберлейтенанта. Если на нашей стороне заключают пари на исход боя, то и на той интерес к возможному поединку вряд ли меньше. Можно быть уверенным, что вся имеющаяся у немцев оптика будет нацелена на место предстоящей дуэли. А тем временем взвод старшины Данилова по неглубоким балкам, пересекающим нейтралку, сможет под шумок подобраться поближе к немецким позициям, тогда больше будет вероятность того, что не сгорит вся рота в будущей разведке.
Спорили недолго. Игнатов пытался отговорить командира третьей роты от ненужного геройства, остальные офицеры роты после недолгого колебания согласились. Молодые взводные даже завидовали своему ротному, что именно ему выпал шанс поучаствовать в дуэли. Пацаны ещe, месяца два на фронте. Один Данилов с первого дня войны, но и тот дал согласие, надеясь на удачливость своего друга.
– Справишься ты с немцем?
– В который раз за прошедшие сутки поинтересовался старший лейтенант Игнатов.
– Должны, Вань.
– Ответил Володька, перейдя на обращение по имени.
– Братец его, конечно, вeртким был, но уже девять месяцев червей могильных кормит, а мы, как видишь, живы и здоровы.
– Не хвались на битву едучи.
– Напомнил командиру третьей роты народную мудрость старлей Игнатов.
– Да мы не хвалимся. Мы, так, старое вспоминаем.
– Отмахнулся Володька.
– Ну, раз ты всe решил окончательно, - комбат приподнялся со шпал и хлопнул по плечу лейтенанта Банева, - ни пуха, ни пера вам.
– К чeрту!
– Ответил как и положено в таких случаях командир третьей роты, отдал честь своему командиру батальона и отправился готовить свой танк к дуэли с немецким оберлейтенантом.
Облако
Раздались шаги. Гельмут - угадал Густав. Только он один из экипажа так подволакивал ногу, последствие заработанного ещe в детстве перелома. Гельмут уселся рядом, дожидаясь когда командир соизволит открыть глаза. Понимая, что блаженная нега закончилась и пора возвращаться в такой привычный и такой мерзкий реальный мир, оберлейтенант Оберт открыл глаза. Гельмут, как всегда, жевал травинку. И где он их только находит? Даже в ливийской пустыне он никогда не расставался со своей привычкой. Гельмут как-то проговорился, что жевать травинки он начал для того, чтобы бросить курить. После того, как они нахлебались дыма в горящем панцере под Гвадалахарой, Гельмут, единственный из экипажа имевший солидный опыт курильщика, вдруг обнаружил, что не переносит табачного, да и любого другого тоже, дыма. Густаву с Хайнцем было проще. Брат вообще никогда не курил, а Густав иногда баловался, стараясь выглядеть более мужественно в глазах знакомых девушек. С дурной привычкой пришлось расстаться, о чeм Густав никогда не жалел.
– Густав, русский осматривал поле.
– Сказал Гельмут, окончательно возвращая своего командира к реальности.
– Значит решился!
– Оберлейтенант приподнялся со своего импровизированного ложа, начал неторопливо одеваться.
Густав единственный из экипажа ни минуты не сомневался, что русский обязательно согласится. Раз он вышел на поединок с Хайнцем, то не должен отклонить и их предложение. Ну что ж, пусть выходит. Они здесь появились раньше на четыре дня и успели подготовить своему противнику парочку весьма неприятных сюрпризов.
– Густав, скажи мне: зачем тебе это нужно?
– Гельмут не часто пользовался законным, приобретeнным долгим сроком совместной службы, правом называть своего командира по имени, и если он это сделал, значит он недоволен, просто не высказывает своe недовольство открыто.
– Понимаешь, Гельмут, мне действительно это нужно.
Густав задумался над продолжением фразы. Ему это в самом деле нужно. А вот зачем? Он и сам толком сказать не может.
Отомстить за брата? Несомненно. Но только ли месть толкает его на это?
Желание славы? После штурма Каира, славы у него в избытке.
Полузабытая детская ревность к успехам старшего брата? И это есть, но где-то на самых дальних задворках сознания.
Въевшаяся в кровь потребность в риске? Рисковать можно и более разумным способом.
Гельмут промолчал, принимая и такой вариант ответа. Он вообще не отличался словоохотливостью после Испании. Густав вдруг решился задать вопрос, который волновал его уже несколько лет. Но Хайнц отвечать на него отказался, а выпытывать данную информацию у Гельмута Густав не осмеливался, пока был жив брат. Похоже пришло время его задать.