Гроза на Шпрее
Шрифт:
Старик замолчал, отдышался и продолжал:
— Берта все время была печальна, что-то ее мучило, угнетало. Мать слышала, как она часто плакала по ночам. Берта начала уговаривать нас поехать с ней. Но куда нам, старикам? Здесь мы родились, видно, здесь придется и умирать. Так и не решились сдвинуться с места. Но товарищ сына помог Берте собраться и увез их с собой. Остались мы с женой одни, бродим по дому, как привидения, не знаем, куда деваться…
Григорий не мог скрыть охватившей его радости. Обнял старика, попросил новый адрес Берты. Как всегда, записывать не стал — запомнил и, тепло распрощавшись, двинулся к машине.
— О, господин Лемке! Не ожидал… Каким чудом?
Стеклянными глазами Лемке уставился на Григория.
— Барон фон Гольдринг, это вы? Или меня уже начинают посещать призраки с того света?
— Герр Лемке, какая приятная встреча! Конечно же, это я, собственной персоной, живая плоть и кровь. Вот нам и пришлось встретиться! Кто бы мог подумать? Скажите, как вам удалось вырваться из этого ада?
— Видимо, так же, как и вам. Помог счастливый случай…
— Я всегда считал, что родился в рубашке, даже вам, герр Лемке, при всем вашем опыте и старании не удалось подвести меня под монастырь. Как вы пытались очернить меня в глазах моего приемного отца… — голос Генриха звучал презрительно, надменно. — Но хватит вспоминать старое… Вы хотели арестовать и расстрелять меня, а я пришел, чтобы спасти вас и переправить в безопасное место. Видите, как плохо быть слишком подозрительным и не верить друзьям… Но я не злопамятен. Теперь, когда нам, офицерам рейха, приходится у себя дома скрываться под чужими именами, цель у нас одна: отомстить врагу, вернуть родине свободу. Только об этой благородной миссии может думать теперь честный немец.
Лемке был поражен. Барон фон Гольдринг совсем не изменился, держался так же уверенно, нагло и несколько презрительно. Бывший начальник гестапо всегда был уверен, что Гольдринг — не тот человек, за которого себя выдает. Интуиция никогда не изменяла ему. К тому же он располагал достаточным количеством фактов.
Как же быть? Этот вопрос мешал ему сосредоточиться. Где гарантии, что Гольдринг приехал за ним по поручению генерала Гелена? Возможно, это провокация? А с другой стороны, как можно упустить такую возможность? Ведь, переехав в Пуллах, он сможет разоблачить этого напыщенного барона, испортившего ему столько крови. Перспектива чрезвычайно заманчивая…
В его сознание сквозь эти мысли пробился голос Гольдринга:
— Да, господин Лемке, чуть не забыл вас предупредить. Я уже не барон фон Гольдринг, а просто Фред Шульц. Приятно, не правда ли? Итак, познакомимся. Фред Шульц, с вашего позволения, а вы, кажется, Ганс Брукнер?
Лемке уже полностью овладел собой. Трезвые аргументы победили, и он понял, что ехать с человеком, которому никогда не верил, нельзя. Он не имеет права рисковать, какой бы заманчивой ни была идея вывести на чистую воду этого Шульца. Главное сейчас — выиграть время, связаться с нужными людьми…
— Мы можем уехать утренним поездом. В Пуллахе вас ждут, — доносится до него голос Григория.
— Да, да, благодарю вас. Сейчас мы скромно поужинаем, и, надеюсь, вы переночуете у меня?
— Спасибо. Так мы и сделаем…
Ночная тьма царила в доме, и ни Григорий, ни Лемке не сомкнули глаз. Григорий дышал равномерно, делая вид, что спит.
«Ближайший телефон у кирхи… — размышлял Лемке. — Чтобы добраться туда, нужно не более пяти минут, столько же — вернуться назад, несколько минут на переговоры. Итак, можно уложиться в двадцать минут. Если Гольдринг проснется, то, пока сообразит, что меня нет, пока будет пытаться открыть запертую дверь и выпрыгнуть в окно, я успею вернуться…»
Он тихонько поднимается с кровати. На минутку замирает. Григорий все так же мирно посапывает. Лемке осторожно выходит из комнаты и закрывает за собой дверь.
Григорий лежит не шевелясь, понимает, что Лемке выжидает. Вскоре слышатся удаляющиеся торопливые шаги.
Григорий подходит к окну, прислушивается. Через несколько минут за стеклом появляется Курт:
— Что делать? Вольфганг и Альфред пошли за ним. Но если Лемке успеет позвонить, поднимется переполох.
— Что ж, будем считать, что мой план не удался, в жизни и такое бывает. Очень жаль, но ничего не поделаешь. Бегите за ним, окружите плотным кольцом и прежде всего хватайте за руки, чтобы он не выхватил оружие. Ведь тебе известно, стрелок он — первоклассный. Будьте внимательны, как следует обыщите его!
— Не волнуйтесь, все сделаем быстро и точно.
— Спасибо, Курт, я всегда полагался на тебя, и ты меня никогда не подводил. Пришли сюда Кристиана. Мы с ним осмотрим вещи Лемке. Встретимся на вокзале. Будем изображать компанию, которая возвращается из гостей навеселе.
Григорий уезжал утром. Настроение было прекрасное. Поручение Думбрайта выполнено. Можно спокойно встретиться с боссом, вместе пообедать или поужинать и разведать что-то о школе. Ведь они с Нунке спешат реорганизовать ее, если, конечно… удержатся на своих местах после истории с Вороновым. Правда, фактически школой руководил Шлитсен, поэтому все молнии посыплются на него. Встреча с Лемке тоже кое-что дала. В руках Григория оказалось несколько телефонных номеров, гамбургские друзья выяснили, что все они принадлежат служащим торговой фирмы «Арго». Кроме того, были найдены карты Бразилии и Западной Германии с пометками, учебник английского языка, тетради с упражнениями по английскому языку, томик Гете с пометками, похожими на шифр, и пачка писем от жены и детей. На конвертах — штамп городка Крефельд, расположенного у самой границы. Письма адресованы Гансу Брукнеру, следовательно, он успел повидаться с семьей и обо всем сообщить. Время потрачено не зря…
Григорий позвонил Лестеру, попрощался, рассчитался с портье и вышел на стоянку такси. Машина вишневого цвета была на месте. На этот раз из окошка ему улыбался Курт.
— Захотелось увидеться с вами еще разок, может, больше не придется. Выпросил у Франца машину на полчаса.
Расплачиваясь, Григорий крепко пожал руку Курта, прошептал:
— Я уверен, мы еще встретимся с тобой и Лидией.
— Напишите нам на адрес Матини. Я все-таки решил поехать в Италию, попробую уговорить Лидию перебраться сюда. Здесь нужны честные люди, готовые бороться за то, чтобы не повторились кровавые годы фашизма.
Они выехали на привокзальную площадь. Григорий еще раз пожал руку своего бывшего денщика.
— Мы увидимся! — прошептал он.
Не успел он раздеться и надеть пижаму, как раздался телефонный звонок.
— Томми, это вы? — спросил кокетливый женский голос.
— Девушка, вы ошиблись. Какой номер вам нужен?
— Двадцать восемь семьсот двадцать.
— Номер правильный, но никакого Томми здесь нет. Может, вы неточно записали?
— Нет, записала я точно, — голос звучал ожесточенно. — Это меня опять обманули.