Гроза над Бомарзундом
Шрифт:
— Господи боже, да пусть не соглашаются, кто ж их неволит! Главное, чтобы наши английские друзья зачесались…
— Вот оно что. Выглядит изящно… Но, боюсь, я не смогу пойти на это без ведома государя-императора!
— Так вам и не надо! Вы просто сообщите мне контакты нужных лиц, я же со своей стороны найду способ свести их с нашим «пиратом». А дальше, помяните мое слово, все само завертится, но мы при том будем в стороне!
— Вы уверены?
Если быть до конца откровенным, уверенным я вовсе не был. Но Орлову, разумеется, сказал —
Забегая вперед, следует отметить, что сам Карл Рудольф Бромми вовсе не горел желанием увеличивать свой отряд. У него и так все было хорошо. Призы попадались с завидной регулярностью. Пусть не все они несли ценный груз, но, как говорится, курочка по зернышку, а человек по пфеннигу. Опять же одинокий рейдер слыл неуловимым, не в последнюю очередь потому, что его особо и не ловили.
Но тут сошлись карты. Во-первых, в очередной стычке ему достался неплохой пароход. Крепкий корпус, просторный трюм с ценным грузом, надежная, хоть и не слишком мощная, машина. Топить его было жалко, перегружать долго, а продать целиком некому. Нет, русская казна, скорее всего, не поскупилась бы, но не гнать же его в Архангельск?
Во-вторых, появился человек с посланием от великого князя Константина. Что содержалось в том письме, история умалчивает, но вскоре захваченный каперами трофей оказался в Бремене, где на него установили шесть легких пушек, завербовали несколько десятков новичков, и в следующее крейсерство ушли уже два корабля. Еще один парусник вооружил на свои средства местный арматор, также получивший патент от русского консула. Так что ко второй половине июня просторы морей бороздила уже целая эскадра. Что стало настоящей головной болью для британского адмиралтейства.
Биржу лихорадило, газеты буйствовали, страховые компании отказывались работать, а то, что творилось в парламенте, приличными словами просто не описать. Выслушав в очередной раз все, что о нем думает оппозиция, лорд Грэхэм, поспешил собрать всех адмиралов имевших хоть какое-нибудь отношение к обороне Британских островов и обрушил на них все свое неудовольствие. Затем, несколько успокоив желчь, отдал единственно возможный в его положении приказ.
— Найти и уничтожить! Немедленно!
Сил у «Владычицы морей» еще хватало, и скоро на поимку обнаглевших каперов отправили всех, кого можно. В последствии многие говорили, что именно это решение стало роковым и привело к «Плимутской трагедии». Впрочем, обо всем по порядку.
Будучи до мозга костей авантюристом, Бромми все же не был дураком и предвидел подобный поворот. Так что после выхода в море его эскадра разделилась. Пароход, названный «Ниобе», и парусник «Нимфе» продолжили пиратствовать в Северном море, а их флагман «Ганза» рванул на норд, после чего обошел Британские острова с Севера и на время притих.
Мыслил он просто: «Неожиданно свалившаяся на старости лет слава — это, конечно, приятно. Но жалованье и пенсия русского адмирала, подтвержденные посланником великого князя, все же лучше. А изрядно подросший за время войны счет в банке и вовсе прекрасен. Но чтобы всем этим в полной мере воспользоваться, надо суметь выжить».
Будучи другом Кокрейна, Бромми прекрасно знал обычаи и возможности Королевского флота. Так что небольшой перерыв ему не повредит… Кто же знал, что все только начинается?
Решившие во что бы то ни было перехватить непомерно разросшуюся эскадру «наглого немца» англичане срочно стянули и бросили все силы на его поимку, из-за чего серьезно ослабили свое присутствие на других направлениях. Этим немедленно воспользовался куда менее популярный в прессе, но при этом, как ни странно, значительно более результативный капитан-лейтенант Шестаков.
В один далеко не прекрасный день его «Аляска» прокралась сквозь изрядно поредевшую сеть английских сторожевых судов и оказалась очень близко к юго-западной оконечности островов — Корнуоллу и Девонширу. Трудно сказать, что именно замышлял в тот момент русский офицер. Возможно, надеялся перехватить какой-нибудь жирный приз или даже обстрелять вражеский порт, чтобы напомнить местным обывателям о том, что идет война, исход которой еще не ясен…
В любом случае, ему повезло. Но как говорили древние — «счастье покровительствует смелым», а упрекнуть Шестакова в недостатке храбрости не смог бы никто!
Первый же попавшийся ему на глаза парусник оказался зафрахтован британским правительством для обеспечения поставок в действующую на Черном море армию. Во всяком случае, именно так было написано в найденных в капитанской каюте документах.
— Почему у вас такая маленькая команда? — поинтересовался он у капитана Шетиньи.
— Так уж случилось, месье, — пожал плечами франкоканадец. — Надеялся навербовать людей в Плимуте. В тамошних кабаках всегда найдется полдюжины скучающих без дела моряков.
— Но ведь сейчас война.
— Так что с того? Наведался бы в какой-нибудь французский или испанский порт. В любом случае, это сейчас неважно. Вы ведь потопите мою красавицу? — в голосе капитана прозвучало нечто похожее на нежность.
— Скажите, у вас много знакомых в Плимуте? — проигнорировал вопрос Шестаков.
— Трудно сказать. В последний раз я был там лет десять назад или около того. Но мы моряки постоянно скитаемся. Никогда не знаешь, где встретишь знакомого. Да вам наверняка и самому это известно. Но к чему этот вопрос?
— Много будете знать, скоро состаритесь, месье, — скупо улыбнулся капитан-лейтенант. — А пока прошу вас быть моим гостем.
Дело в том, что они с Шетиньи оказались очень похожи. Возраст, рост, телосложение, цвет волос и даже черты лица. Со стороны их даже можно было принять за братьев или, на худой конец, кузенов. И в голове русского офицера созрел дерзкий план.
Не прошло и двух суток, как его трофей все же оказался в плимутской гавани. Еще через час к его борту причалил таможенный баркас.