Шрифт:
С тех пор как Яр Отшельник вернулся в мир людей, восточная граница Дремучего Мира осталась без защиты. Дремучие забыли, что когда-то она была самой опасной, ведь за все то время, что она находилась под надежной охраной невидимки, оттуда не поступало тревожных вестей. А между тем Яру неоднократно приходилось предотвращать шпионские вылазки приспешников восточного наместника, который отличался агрессивным нравом и территориальными претензиями ко всем своим соседям. Это был Хамсин — наместник Медных гор.
Он
Хамсин имел самую большую и злобную армию, притом, что обладал очень небольшой территорией. Места ему явно не хватало, зато амбиции росли с каждым веком. И вот перед ним явился реальный шанс и план захвата Дремучего Мира, пока Гавр, занявшись своей новой игрушкой, оставил восточную границу без защиты.
Беатриче поселилась в Дремучем Мире, и в нем наступили, наконец, покой и благоденствие. Гавр как будто стал чуть менее суровым и заносчивым. Но он изменился отнюдь не впервые да и не вдруг. Его характер преображался так же медленно, как совершала свои движения земная кора и так же неотвратимо, как наплывали с севера на юг могучие ледяные глыбы.
Гавр будто бы обрел покой. Но покой странный. Это пугало и настораживало Беатриче. Это было не то непредсказуемое спокойствие потухшего вулкана и не безразличная успокоенность закончившего свои суетные дела властителя. Это был тот самый навязчивый покой, за которым вскоре приходит скука. Памятуя о разговоре с Саргоном, она боялась, что Гавр заскучает и она ему надоест. Она раздумывала над этим и пыталась изобрести нечто такое, что могло бы хоть немного разбавить меланхоличную идиллию.
— Ты знаешь, что я люблю тебя больше жизни? — спрашивала она Гавра.
— Да, — отвечал он сурово и мрачно улыбался.
Для него это был не секрет. Уже давно. Чем его можно было взбудоражить? Чего он не видел за столько веков?
Беатриче иногда ненадолго уходила в Тварный мир, чтоб навестить родных, в том числе и Отшельника. Она все еще брала у Яра уроки.
— Ты делаешь большие успехи, — говорил ей дед, увертываясь от настойчивых и порой небезопасных ударов своей внучки, — или это я становлюсь старее?
— Конечно же, первое, — скромно возразила Беатриче. — Разве не заметно?
— Ну, хватит, устал…
Яр присел на скамью.
— Не подумай, что гоню тебя, но тебе не кажется, что Гавр уже заждался? Ты здесь почти сутки.
Бет вздохнула.
— Раньше он начал бы скучать уже через десять минут, а сейчас…Он и не заметит, пожалуй.
— Неужели между вами пробежала черная кошка?
— Да нет…нет. Все хорошо, только…Я будто чувствую: он скучает. Кажется, я ему надоела.
— Тебе только кажется.
— Не кажется… Знаешь, он ведь ни разу не говорил, что любит меня… Все потому, что не может солгать…
Яр обзавелся семьей. Ладо помогла ему найти славную женщину, которая когда-то в авиакатастрофе потеряла мужа и сына и чудом спаслась сама. Она сумела родить Отшельнику двух, на зависть молодым мамашам, здоровых и крепких мальчишек. В два года они выглядели на четыре, были выносливы необыкновенно и один в один походили на своего отца.
— Зная, что ты любишь пускаться в разного рода приключения, хочу предупредить тебя, — сказал Яр.
— Ты о чем?
— Я по твоим глазам вижу: ты что-то задумала. Прошу только, не натвори глупостей.
— Ладно, — пообещала Беатриче.
У нее в голове действительно созрела смелая мысль, но пока еще не успела оформиться в реальный план действий. Даже Троя ничего не знала сначала. Да и сама Бет все еще сомневалась…
— Я, между прочим, волнуюсь, — сказал Гавр раздраженно, когда она вернулась в Дремучий Мир.
По его тону, однако, это было не слишком заметно. Беатриче это сразу уловила.
— Не надо лукавить, — спокойно возразила она. — Хотя, наверное, тебе очень хотелось поволноваться, но ты ведь уверен во мне и в том, что я могу за себя постоять.
— Я волновалась вовсе не из-за того, что с тобой может что-то случиться.
— Ну-ка, ну-ка. Ты действительно переживал? Из-за чего же?
Гавр нахмурился, не желая излишне сентиментальничать, и ответил коротко:
— Ты можешь не вернуться домой.
Бет даже вскрикнула, радуясь этим словам и не скрывая своего ликования. С разбегу запрыгнув к нему на руки, она повисла на его шее и прижалась к жесткой щеке. А через минуту тихого безмолвия осторожно спросила:
— А что если я действительно не вернусь?
— Я отправлюсь тебя искать.
— Ты так говоришь, потому что знаешь, что я хочу услышать.
— А я знаю, что ты знаешь.
— Тогда, к сожалению, этот разговор, как и все прочие, бесполезен, — с печальной иронией произнесла Беатриче и встала на ноги.
— Ты стала сомневаться во мне?
— Нет! Что ты…
— Не пытайся меня обмануть. Ты же знаешь, что это невозможно.
— Я не сомневаюсь, нет. Просто мне кажется, что ты начал скучать.
Гавр сделал удивленное лицо.
— Скучать!? За столь долгую жизнь я пережил столько всего, что — то, что ты называешь скукой, для меня отдых. К сожалению, краткий.
— Краткий? Ты о чем?
Наместник сдвинул брови и пробурчал:
— Ладно, не бери в голову…Знай только, что я отнюдь не скучаю, а радуюсь желанному отдыху.
— Да, я понимаю, — грустно ответила Беатриче и снова вспомнила разговор с Лютым Князем.
"Он лукавит", — подумала она и послала Гавру самую искреннюю и преданную улыбку, на которую только была способна.