Гроза над Миром
Шрифт:
– Гордей, ловите! Там, в трубе!
Через пару минут охранники приволокли брыкающуюся девчонку лет тринадцати, круглолицую и курносую, совершенно безобидную на вид.
– Шпи-о-о-нка?
– задумчиво протянула Наоми, уставившись ей в глаза.
– Да, ну нет, ну что вы!
– Я - да, я - нет, я - что...
– издевательски передразнила ее наш вождь, Конечно, ты просто слабоумная дурочка. Велели спрятаться подальше, не крутиться под ногами. Нашла место. Веди к папуле с мамулей.
И на не высказанные наши вопросы коротко пояснила:
– Прячут того, кто ценен или дорог. Пользы от нее никакой, значит, за нее боятся родители. С какой стати? Они здесь - важные шишки, правда, девочка?
Девчушка гордо и комично надула щеки.
– Мой папа - староста Преганка!
Наше появление в доме старосты: язвительно улыбающийся Гордей, я, не успевший побриться и оттого похожий на злодея, Наоми, неустанно делающая "страшное лицо", да Пат - дочка старосты, сияющая от удовольствия, в какой значительной компании ей повезло оказаться - произвело должный эффект. Полная тетка - ее мамаша, рухнула в обморок, а отец весь обмяк, тряся седыми длинными усами.
Наоми немедля взяла быка за рога.
– Глупость. Большая глупость. И, зная, какая простушка ваша девка, не укрыть ее надежно - непростительная глупость. Вам, уважаемые, я ничего не сделаю при любом раскладе - вот твердое мое слово. Прошу только: собирайте людей, инструмент... всех кого надо и все что надо. Восстанавливайте пути. Желаю успеха. Срок - до полудня. Когда нет - девочку вашу в одну минуту пополудни бросят в топку паровоза. Живую.
Тишину нарушил жалобный голос Пат:
– Я не выглядывала! Я хорошо спряталась! Она не могла меня увидеть!
– Наделали шороху, хозяйка...
– Гордей, сам того не зная, впервые употребил имя, от звука которого в будущем вздрогнут многие, - Они пашут, как черти. Но все ж не поспеют.
Наоми, поднеся козырьком ко лбу руку, смотрела на копошащихся вдоль трассы людей.
– Который час, Рон?
– Без четверти.
– Врете. Дайте сюда ваши часы!
Она запустила пальцы в кармашек моей жилетки, щелкнула крышкой часов.
Молодой Григ Децим, племянник Главного советника Ганы, смущенно топтался рядом, последние дни он не сводил глаз с Наоми, хотя и сознавал тщетность своих надежд.
– Вы, в самом деле, излишне жестоки. Иногда. И... часы доктора неточные, смотрите по моим...
На часах Грига был как раз без четверти полдень, и я тут же подыграл ему:
– Ну, спешит мой хронометр! Я и делаю в уме поправки.
– Один врун - врун. Двое - заговор. Трое...
– тут она нахмурилась, - Гордей!
– Четырнадцать ноль пять, - услужливо отозвался тот.
– Гордей! Остановите работы. И гоните всех сюда, сейчас наступит воспитательный момент.
– Вы, народ, слушайте! Опоздали, и мой приговор будет исполнен!
– общий стон стал Наоми ответом.
– Гордей, начинайте!
Пат не сопротивлялась, только спросила тихо:
– Что я вам сделала?
– Ничего.
– Наоми отвернулась, - Если я не держу слово - меня перестанут воспринимать всерьез.
– Нет такого обещания, которого нельзя было бы дать! И взять обратно. Наоми, разве не лучше отступить от железной логики и тем произвести впечатление гораздо более сильное?
– сказал Григ мягко.
Слова мужчины молодого, красивого и хорошо воспитанного часто весьма убедительны для женщины, как бы ни была она раздражена.
– Ладно. Слушайте меня, люди! Хотя бы двое найдутся среди вас, кто согласен умереть вместо Патрисии? Тогда она останется жить.
Мать девочки с воплем рухнула перед нами на колени.
– Меня возьми, меня!
И белобрысый, колченогий юноша с трудом вышел вперед, нервно ломая худые руки.
Наоми смерила его взглядом, выдержала долгую паузу.
– Очень хорошо. Я довольна. Гордей, отпустите девчонку и берите этих двоих.
– Мама, нет!!
– Пат упала рядом с матерью, сотрясаясь от рыданий.
– Хватит, - с трудом прохрипела женщина, - Кончай скорее. Но оставь ее, молю!
Наоми пристально вглядывалась по очереди во всех троих и, наконец, остановилась на парне. Он потел и ежился под ее взглядом.
– Скажешь что?
Он замотал головой, стискивая зубы, чтоб не стучали.
– Вот настоящее мужество. От страха чуть жив и все же... Все трое - свободны. Вы довольны мной, Григ?
Второй человек в Гане просиял в ответ.
А Наоми махнула рукой.
– Пусть люди продолжат работу.
И добавила задумчиво:
– Через пару лет никто не вспомнит, что я ее пощадила...
Хромой парнишка обнимал плачущую Пат и, похоже, впервые, объяснялся ей в любви.
Уксусно-кислые физиономии Совета меня позабавили. Наоми расхаживала, заложив руки за спину, по ораторскому помосту и держала речь, негромко и четко выговаривая слова. Я, Пини и Гордей сидели в первом ряду, на местах для почетных гостей. Больше в Гане с нами никого не было. Я и женщины оружия с собой не взяли, а Гордея разоружили при входе - итого четверо "голых королей" против Совета, корпуса полиции и вооруженных сил Протектората. Так порешила Наоми. Отпустив с миром семейство старосты Преганка, велела поставить на рельсы за разрушенным участком дороги дрезину, выбрала из рабочих троих самых тупых и крепких на вид - качать рычаги и мы с ветерком въехали в Гану. И пешочком заявились в резиденцию Совета, где Наоми уже блистала когда-то. Только теперь на нас смотрели с изрядной долей подозрения. Ее, впрочем, это не смутило.
Вежливо объяснила высокому Совету, что не может продемонстрировать им чудо техники, своего рода сухопутный "Громовержец", ибо он не в силах преодолеть поврежденный участок пути. Что стряслось? Тот закованный в бетон ручеек под дорогой, божьим велением стал бурной, полноводной рекой и смыл триста метров полотна. И не смейтесь, иначе придется допустить, что безумцы, преступники, бешеные псы, ненавистники всех честных людей, называйте, как хотите, решили сознательно уничтожить Великий путь. Разрушить торговлю, лишить источника существования десятки тысяч людей... Справедливое негодование народа до сих пор не вылилось в бесчинства и буйство потому, что факт пока должной огласки не получил, но за этим дело не станет. Гелиограмма уже ушла из Преганка в Норденк.