Гроза над Миром
Шрифт:
Эбнер с готовностью вскочил и, приподняв, усадил Нину на свое место.
– Тебе удобно, дорогая? Может, развернуть к воде? Посмотришь, как раздевается и купается твоя старшая подруга. Я же люблю смотреть на радар. Неподвижные метки - корабли на рейде, вот: "Ури" - большущая блямба. А в этом секторе - двойка пилотов возвращается из разведки. Луч обходит круг за четыре секунды завлекательная картинка, а?
– Случись бой - вы в безопасности...
– вставила Антония.
– Как вы стараетесь меня куснуть! Здесь - резервный пульт управления, и я не выпускаю ситуацию из рук даже в часы отдыха. А бой... С кем? Марион недосягаем. И меня не свергнуть,
– Ариэль свергнут?!
– у Аркато подпрыгнуло сердце.
– "Передал полномочия директору ОСС", - понимайте, как хотите. Очевидно, захваченный им пирог хотят кушать другие... Не тревожьтесь. Вы здесь, со мной.
Он наступал на Аркато, заставляя ее пятиться к воде.
– Откройте свою увядшую прелесть... Что делает с женским телом беспощадное время...
На экране за его спиной, кружащийся зеленый луч выхватил новую точку, затем еще одну и еще... Обомлев, Антония смотрела, как несметный рой заполнил четверть круга, треть, половину... Он надвигался с востока.
Под ее взглядом Селкирк резко обернулся, его челюсть отвисла. То, что наружные наблюдатели до сих пор не объявили тревогу, доказывало, до какой степени они ошеломлены. Двести самолетов: бомбардировщиков и торпедоносцев разом атаковали Марион - недоступный за безбрежным океанским простором, лежащий в двадцати тысячах километров от ближайшей земли.
Эбнер ринулся к терминалу, но не успел сделать и двух шагов, как радарная картинка схлопнулась в мерцающую зеленую звезду в центре черного круга. Не веря себе, командор перебирал тумблеры омертвевшего пульта... Нина, поникшая в его любимом кресле, вдруг встала, тихо подошла к Эбнеру сзади и, аккуратно примерившись, стукнула ребром ладони по шее. И крепко оседлала упавшего командора, что-то делая с его правой рукой. Эбнер пошевелился, недоуменно закатив глаза, и вдруг выгнулся в судороге, пронзительно взвыл и затих, вывернув голову с нелепо торчащей белой бородкой.
– Сердце не выдержало, - сказала Нина.
– Отлились кошке мышкины слезы. Я не права?
– Нао... Господи! Я снова путаю тебя с ней! Зову тебя "Наоми". Прости...
– Зови, как удобно, - равнодушно сказала Нина, вставая, - Хоть горшком. Где моя одежка? Ф-фу... до сих пор колени слабые.
Нину слегка водило в стороны и Аркато пришлось помочь ей одеться.
– Он тебя отравил?.. спросила с испугом.
– Яд - не смертельный, вообще-то. Стародавняя шутка... Что дальше-то делать будем? Если охрана хватится Эбнера, нам долго не жить.
"Преторианцы" Селкирка, державшие в повиновении Марион, хватились богоподобного командора через час, но проникнуть в убежище не смогли, натолкнувшись на наглухо заблокированные двери. "Заперся гнида, пока остальные гибнут!? Тогда и мы рванем когти, благо, есть куда..." Самолеты с символикой Острова на крыльях не трогали поселение, а обрушили удар на корабли в гавани. Оказалось, ее мелководность - не защита. Предполагалось, что сброшенная с самолета торпеда, погрузившись по инерции, на глубину в двадцать пять метров, должна неизбежно врезаться в дно. Но торпеды Острова имели на корпусе поплавки, не дававшие им нырять так глубоко.
"Ури Ураниан" медленно оседал в воду, на верхней палубе продолжался пожар. Остальные суда оказались в ловушке - тонущий гигантский авианосец закупорил им выход в открытое море. Волна за волной накатывались на Марион самолеты и, отбомбившись, отстрелив торпеды, возвращались обратно, в сторону восхода, а на смену им подходили
Бесстрастные объективы "Глаза" зафиксировали с орбиты странное явление - как будто ожил древний вулкан - на голубом фоне океана от черной точки Мариона на сотни километров протянулся темный шлейф. А для жителей Мариона настала ночь среди бела дня, сквозь жирный дым не видать стало солнца.
Пока рвались и полыхали резервуары с нефтью, маленькая подводная лодка высадила на берегу десятерых командос. Они беспрепятственно проникли в автоматизированную до абсурда тюрьму и обнаружили единственную в ней жилую камеру пустой.
– "Отчего я такая несчастная, нелепая дура?!"
Полина с ненавистью хлопнула по клавише "Стоп" и Хозяин Тира замер на экране видео с открытым ртом. Серо-стального цвета костюм очень шел к его благородной седине и аристократически бледной физиономия с впалыми щеками. Над его головой улыбалась с портрета Элиза Маккиш - это имя вновь почиталось в Тире. Верный ее памяти, Натаниэль Гариг поклялся отстоять Тир вновь, теперь уже от натиска Эгваль. Прекраснодушные заявления Бруно о конце войны осуществить оказалось непросто. К этому времени ударные группировки Эгваль почти замкнули вокруг города кольцо окружения - прикажете все бросить на полпути? Тогда армия окончательно взбунтуется: мало того, что заставляют умирать после победы над Островом, так и жертвы, понесенные под Тиром, окажутся напрасны? Бруно предложил Гаригу почетную формальную капитуляцию: мы скажем, что тебя победили, а ты нам подыграй. Ущемление прав Тира будет минимальным, и его Хозяин сохранит свою власть.
Что вы думаете, ответил Гариг? Этот отрывок Полина прокручивала в десятый раз.
– С потерей Мариона Эгваль лишилась своей длинной руки. Под Тиром мы переломаем ее глиняные ноги.
Марион пал, разрушенный флотом Деверо! Что случилось? Почему адмирал-конформист переменил давно взлелеянное решение продаться? Где Андрей? Что с ним? Полине пришло в голову, что причиной ужасающего поворота событий мог стать именно он. Флегматичный внешне и авантюрист по натуре, он способен на подвиг, хочешь, ставь в кавычки это слово, хочешь, нет. Его вмешательство в отлаженный процесс капитуляции остатков флота Острова, могло привести к какому угодно результату. Жив ли Андрей? Не сложил ли башку в начавшейся заварухе? Что дальше? И почему чем тщательней выкраивает план Полина, тем непригляднее оказывается его изнанка?
Бруно настойчиво требовал от Полины отчета в действиях, но был, как всегда, мягок и сердечен. В ответ Полина заблокировала канал связи, и адресованные ей депеши нового Главковерха автоматически заворачивались обратно. С неведомым до того злорадством, Полина представила выражение его лица - Бруно стал порядком ее раздражать.
Самолеты давно опущены лифтами в ангар и палуба, огромная, как три стадиона, пуста. Нет, неверно - на ней стоят двое: мужчина и женщина. Под их ногами гладкая стальная поверхность, а сверху небо, укутанное ровным, без морщин и складок покрывалом туч. Лишь у горизонта видна светлая полоса и садящееся в океан солнце, обрезанное сверху, выглядит огромной малиновой чашей.