Гроза
Шрифт:
Диман уволок довольную и разморевшую на солнцепеке собаку обратно, оперативники пошли назад к трупу. Там уже собралось высокое начальство, прокурор Централки Красиков, начальник следственного отдела Комаров и замыкающий тройку букв «к» Киселев, замначальника отдела полиции. Соколовский показал им протокол и схему места происшествия.
–Так, откуда взялись сломанные ветки? – спросил Аркадий Иванович Комаров, толстый очкарик и педант, которого следователи между собой саркастически именовали «наш обожаемый шеф».
–Предположительно сам забросал труп, с целью сокрытия,– отрапортовал Соколовский.
–Гильза?
–Пока не найдена.
–Найти немедленно.
Отдав еще несколько указаний и получив фотоматериалы, начальники степенно удалились.
–Миссия выслуживания выполнена,– Соколовского, который к трем часам дня успел уже выбиться из сил, просто трясло.
Лебедев упаковал свои ветки и фотографии слома в мешки, увязав их, и благополучно уехал вслед за начальством. Коргина и Михеева следователь отправил искать злополучную гильзу, втроем они полезли обшаривать деревья на предмет наличия повреждений коры. Если бы пуля срикошетила или ушла в «молоко», они бы были, а так оперативники сидели по пояс в рыхлом снегу до четырех часов вечера. И все это в радиусе десяти метров от трупа. Временами они перекрикивались, но за час смогли найти только одну ель, у которой была слегка повреждена кора.
–Зайцы объели,– пробурчал Михеев соседнему дереву.
–Все, ура! Гильза от пестика! – заорал Леха Коргин откуда-то из-за деревьев. Он появился оттуда весь мокрый, в снегу, но довольный. Соколовский нервно выхватил у него гильзу, определил тип пистолета и сообщил ориентировку в отдел полиции. Дежурный снарядил наряд. Время – 16:45 вечера. В 17 часов Соколовскому отзвонился Лебедев, сообщив о взятии подозреваемого на его собственной квартире. Баллистики по гильзе определили пистолет Макарова. Без них, конечно, никто бы об этом не догадался.
–Пошли в отдел, парни,– следователь в который раз залил в нос бесполезные капли, от утреннего полного пузырька осталось на донышке.
Обратно шли быстро и молча. На переезде ждал Паша, к нему торопились, как к родной матери, уставшие и вымотанные вконец.
–А все-таки вон она, двухголовая елка,– Михеев неожиданно радостно ткнул пальцем в гущу деревьев. Елку увидели все в быстро сгущавшихся сумерках. Кратковременное солнце исчезло, уступив место очередным тучам, обещавшим принести дождь.
Едва приехав в отдел в половине седьмого вечера, и скинув вещдоки, СОГ рассталась. Михеев с Коргиным ушли к себе, Соколовский вместе с напарником, Эдиком Бернсом, должен был допросить подозреваемого, Ивана Колосова. Парня взяли по заявлению матери потерпевшей, указавшей его номер в тексте, а дальше уже дело техники. Дежурить в ночь предстояло, в порядке очереди, Эдику. Рад он был безумно.
4.
Подозреваемый, тридцатипятилетний охранник ЧОПа Колосов, оказался высоким нагловатым парнем, всячески отрицавшим свою причастность к убийству. Допрос велся в семь вечера откровенно зевавшим Соколовским и снимался Бернсом, просидевшим весь день в отделе и выглядевшим относительно свежим. Его напарник напоминал тухлую селедку вялым и отрешенным выражением сонных глаз. Тем не менее, нужно было работать. Пока Бернс диктовал в камеру стандартные формулы, Юрий вглядывался в белевший перед ним на мониторе ноутбука бланк протокола допроса подозреваемого, соображая, как бы закончить побыстрее. Пока он еще в состоянии что-то соображать.
–Следователь СО по Центральному району г.Барнаула СУ СК РФ старший лейтенант юстиции Соколовский Ю.А. в помещении кабинета № 6 следственного отдела по Центральному району г.Барнаула в соответствии с частью второй ст. 46, ст. 189, 190 (частью первой ст. 2231) УПК РФ допросил по уголовному делу №177865429 Колосова И.А. – машинально диктовал он себе шапку протокола. Дело уже было возбуждено, сейчас он второпях печатал постановление о возбуждении, пока не привели убийцу. Дальше в протоколе шли стандартные анкетные данные пока еще подозреваемого, разъяснения ст.51 Конституции, по которой он мог не свидетельствовать против себя и тому подобная муть. – Подозреваемому Колосову И.А. объявлено, что он подозревается в убийстве, то есть в совершении преступления, предусмотренного ч.1 ст.105 УК РФ. Подозреваемый, вам понятно?
–Так точно,– отрубил тот, согнувшись на стуле и опустив голову.
–Желаете давать показания?
–Да.
–Что вы делали 17 марта, в период с двух часов дня до восьми часов вечера? – это время в морге определили, как предположительное время совершения преступления. Сообщили по факсу полчаса назад. Обычно морг долго тянул с выдачей заключений, и сейчас следователь располагал только словесной консультацией патологоанатома Пономарева и разъяснениями судмедэксперта Семко, которые к делу подшить никак было нельзя. Нормальный акт будет, в лучшем случае, месяца через три. А в морг по поводу задержек лучше не звонить, пошлют настолько далеко, что сам к ним загремишь.
Колосов пожал плечами, ерзая на слишком маленьком для него неудобном стуле. В кабинете было настолько тесно, что вытянув ноги, он мог дотянуться почти до противоположной стены. Сбоку на него неодобрительно косился Сергей Иванович, отделовский манекен для следственных экспериментов. Выглядел он как заправский зомби, зеленоватый, покрытый облупившейся розовой краской, одетый в темно-синюю мятую робу, он сверлил подозреваемого пустыми отверстиями для глаз.
–Я был с Надеждой Лихоткиной. Вечером, 16 числа мы ходили в кино, «Босс-молокосос», потом провели ночь у меня. – говорил он быстро, нервно сглатывая слова. Соколовский методично печатал, почти не глядя на подозреваемого. У него уже сложился свойственный служителям закона обвинительный уклон, неизбежная деформация сознания, при которой любой человек, сидящий напротив тебя на стуле для допроса, автоматически превращается в субъекта статьи. Человеческое в подозреваемом уничтожается в мозгу следователя, едва тот, закованный в наручники, переступает порог в сопровождении трех сотрудников полиции. Михеев, Коргин, стоявшие сейчас позади Колосова, естественно, также смотрели на него. Неважно, каким был Колосов до совершения убийства, сейчас он превратился в ходячий набор признаков, подходящих под конкретную ч.1 ст.105. Хорошо еще, что не часть вторую, ее лучше особо не применять. На памяти Соколовского ч.2 ст.105 вписывалась им в обвинительное заключение только раз, тогда, еще в Смирновке, деревне, где он раньше работал, электрик зарезал по пьяне сожительницу, вспорол ей горло и зачем-то перед этим отрезал руки, применив, соответственно, особую жестокость. Зачем, он потом и сам объяснить не мог. Крови тогда на полу было как воды, она прилипает к ботинкам и плохо потом оттирается. Мамаша убитой, тоже испитая в хлам, тогда все причитала, сколько денег придется занимать на похороны. Сам факт того, что ее дочь с распоротой шеей валяется напротив, ее особо не волновал. Лишним ртом меньше, больше водки достанется. Жутко было смотреть, насколько человек может стать ниже животного.
–С утра она рассердилась на меня из-за моей ревности,– продолжал подозреваемый, – она с кем-то переписывалась в Контакте и не показывала мне, ну я и пристал с вопросами. Потом она показала, там была ее подружка, Ленка Липова. Пришлось извиняться и просить прощения. Она все равно обиделась, сказала, что еще вчера купила билет на автобус и поедет в деревню к тетке, что я ей надоел. Я вспылил и ушел на кухню. Через полчаса она пришла ко мне ластиться и подлизываться. Не знаю, почему у нее было такое поведение. Я предложил ей съездить на природу, подальше от города и пострелять.