Грозный адмирал
Шрифт:
Когда адмиральша увидала в этот поздний час своего любимца Леню, бледного и убитого, сердце матери екнуло от страха.
– Спасите, маменька!
– проговорил Леонид.
И он стал объяснять, что ему нужно завтра же тысячу двести рублей: иначе он может попасть под суд.
– Ах, Леня, - произнесла только адмиральша и залилась слезами.
– Маменька! Слезы не помогут. Можете ли вы меня спасти? И без того мне плохо... Я должен выйти из полка и уже подал в отставку.
– В отставку?.. За что?..
– За что?.. За долги...
– как-то неопределенно отвечал Леонид.
– Но что скажет отец?
– Что скажет? Он уже знает и завтра приказал явиться. Будет ругаться, как матрос, я знаю, и прикажет не являться на глаза. Так разве можно служить в нашем полку на жалованье да с теми несчастными сорока рублями в месяц, которые он мне давал?.. Посудите сами... К чему же отец разрешил мне служить в кавалерии?.. Ну, я и наделал долгов, думал попытать счастия в игре, не повезло, и у меня на шее пятнадцать тысяч долга.
Адмиральша ахнула при этой цифре.
– Кто ж их заплатит?..
– Разумеется, не отец... Он ведь предпочтет видеть меня скорей в гробу, чем заплатить за сына. Скаред он... Но у меня есть выход... Я женюсь на богатой.
– На ком?
– На одной вдове... купчихе... И старше меня.
– Фи, Леня! Купчиха! Какой mauvais genre...* Ветлугин - на купчихе! Отец не позволит!
_______________
* Дурной тон (франц.).
– П р и м. р е д.
– Разбирать нечего, маменька. Или пулю в лоб, или женитьба. Я предпочитаю последнее... Позволит ли отец, или нет, мне теперь все равно... Мне надо выпутаться... Но пока я еще не богат, выручите меня. Понимаете ли, мне нужно тысячу двести рублей не позже завтрашнего дня... Я бросался повсюду и наконец приехал к вам. На вас, маменька, последняя надежда... Дайте ваш фермуар*, я его заложу... После свадьбы выкуплю.
_______________
* Ожерелье с застежкой (от франц. fermoir - застежка).
П р и м. р е д.
– Леня, голубчик. А если отец узнает?
– Отец узнает? Что ж, вам лучше видеть меня под судом за растрату?
– Что ты, что ты, Леня?.. Как тебе не стыдно так говорить? Бери фермуар, если он может спасти тебя от позора, мои мальчик!
Сын бросился целовать руки матери и через четверть часа ушел, оставив мать в смятении и горе.
Никандр проводил молодого Ветлугина и почтительно вручил ему все свои сбережения.
– Завтра буду в одиннадцать часов!
– проговорил Леонид, уходя.
– Слушаю-с, Леонид Алексеич... Быть может, папенька за ночь и "отойдут"!
– прибавил Никандр, желая подбодрить молодого Ветлугина.
Но эти ободряющие слова не утешили Леонида. Он с каким-то тупым страхом виноватого животного думал о завтрашнем объяснении с грозным адмиралом.
XV
За ночь адмирал "не отошел" и вышел к кофе мрачный и суровый. Выражение какой-то спокойной жестокости не сходило с его лица.
Отправляясь на обычную прогулку, адмирал сказал Никандру:
– Если без меня приедет Леонид
Он вернулся ранее обыкновенного и тотчас же спросил:
– Он здесь?
– Никак нет. Еще не приезжали!
Все в доме уже знали, что с Леонидом случилась большая беда и что он выходит из полка. Адмиральша с трепетом ожидала свидания Леонида с отцом. Анна не смыкала всю ночь глаз и теперь сидела у себя в комнате, печальная, предчувствуя нечто страшное. Она знала непомерное самолюбие отца и понимала, как должен быть он оскорблен и отставкой сына и, главное, этой невозможной, позорной женитьбой. Одна только Вера, по-видимому, довольно равнодушно относилась ко всей этой истории и думала, что жениться на богатой купчихе далеко не преступление.
Наконец, в одиннадцать часов приехал Леонид. Он был в своем блестящем мундире очень красив. Лицо его, бледное и взволнованное, выражало испуг. Глаза глядели растерянно.
– Ну, докладывай, Никандр, - проговорил он и хотел было улыбнуться, но вместо улыбки лицо его как-то болезненно искривилось.
Через минуту он входил в кабинет. Адмиральша в слезах послала ему из столовой благословение. Мрачный Никандр перекрестился.
При виде этого красавца сына адмирал вздрогнул и побледнел. Ненавистью и презрением дышало его жестокое лицо.
Он не обратил внимания на поклон сына и сказал:
– Затвори двери на ключ!
Когда Леонид затворил, адмирал глухим голосом, точно что-то перехватывало ему горло, продолжал:
– Подойди ближе.
Леонид приблизился.
– Остановись и отвечай на вопросы.
Он примолк на минуту и спросил:
– Правда, что тебя выгоняют из полка за долги?
– Правда, папенька.
– Только за это?
– За это.
– Лжешь, подлец! Вчера мне все рассказал твои полковой командир.
Леонид в ужасе замер.
Адмирал продолжал допрос.
– Правда ли, что ты, носящий фамилию Ветлугина, взял деньги у бедной швеи, с которой был в связи, и не отдал ей денег, так что она принуждена была жаловаться командиру полка?
– Правда, - чуть слышно прошептал Леонид.
– Правда ли, что ты дал подложный вексель, подписанный чужим именем?
– Правда!
– прошептал Леонид.
– Но я уплатил по этому векселю.
– Правда ли, наконец, что ты собираешься жениться на богатой вдове купца Поликарпова, бывшей содержанке князя Андросова?
– Да!
– отвечал бледный как смерть Леонид.
– И после всего этого ты еще живешь на свете, - ты, опозоривший честное имя Ветлугиных?
– продолжал адмирал хриплым шепотом.
Леонид молчал в тупом отчаянии.
– Послушай... Мертвые срама не имут. Если ты боишься, я тебе помогу... Хочешь? Пиши записку, что ты застрелился... Смерть лучше позорной жизни... Пистолет у меня есть...
Адмирал проговорил эти слова с ужасающим спокойствием, и в тоне его голоса как будто даже звучала примирительная нота.