Грозный год - 1919-й. Огни в бухте
Шрифт:
– Не надо было опаздывать.
– Бородач отвернулся и стал курить цигарку.
– Чугунов строго-настрого приказал.
За редактора вступился второй военный, сидевший на скамейке. Это был комиссар Караульного полка. Он, кажется, убедил матроса, и тот на вершок приоткрыл дверь. Тогда все бросились к двери.
Поднявшись на носки, Василий взглянул в зал через головы впереди стоящих.
Киров говорил о положении на фронтах гражданской войны, о врагах Советской России - Деникине и Колчаке, о пермской катастрофе, вскрывал причины временного отступления 11-й армии с Северного Кавказа.
Василий на мгновение закрыл глаза, и перед ним пронеслись картины отступления: колонны тифозных, голодных и замерзших красноармейцев, раздетых и разутых беженцев, бредущих по занесенной снегом степи.
Киров сделал паузу и обратился к собранию:
– К лицу ли нам, коммунистам, сидеть здесь, в Астрахани, сложа руки?
Зал пришел в движение. То здесь, то там с мест вскакивали делегаты. Размахивали шапками, кричали:
– Смерть кадету!
– Всем идти на помощь армии!
Зашумели и в коридоре. Каждый старался оттеснить матроса и проникнуть в зал. Возможно, что у дверей произошла бы потасовка, не покажись в это время на лестнице военный в кожанке, перехваченной широким поясом; с одного бока у него свисала шашка, с другого - наган. Шаг был железный. Усы торчали, как пики. Это был сам Чугунов - губернский военный комиссар.
Редактор армейской газеты подбежал к нему, взмолился:
– Петр Петрович! Скажи матросу!.. Мне же писать!
Чугунов махнул рукой:
– Редактора - пусти.
– Может быть, и мне можно?
– осторожно спросил комиссар Караульного полка.
– Опоздал не по своей вине.
Чугунов снова махнул рукой:
– Комиссара - пусти.
Матрос приоткрыл дверь, редактор и комиссар на цыпочках прошли в зал.
– А как же нам быть?
– спросил один из штабников, подойдя к Чугунову.
– Пустите? Ждать? Или уйти?
– А вы могли бы и пораньше прийти. Все равно ни черта не делаете в штабе! Ждите!
– Чугунов покосился на Василия, робко и молча сидевшего на скамейке, и грозным голосом спросил: - Ты кто будешь? По какому делу?
Василий вскочил, вытянул руки по швам:
– Мне… повидать товарища Кирова. По важному делу. Я состою в «кавказской экспедиции»…
– Сидеть здесь не положено!
– прервал его Чугунов.
– Завтра повидаешь Кирова!.. А про «кавказскую экспедицию» забудь, парень. Кирова никуда не отпустим из Астрахани. Выберем его председателем ревкома! Про ревком слыхал?
– Слыхал, - ответил Василий.
– Кирова мне надо повидать сегодня, сейчас…
Чугунов насупил брови, покрутил ус, спросил:
– Тебе что же - по государственному делу?
Василий кивнул головой.
Чугунов сел на скамейку, оперся двумя руками на эфес шашки.
– А ты мне в двух словах расскажи. Я передам Кирову. Ты меня знаешь?.. Я - Чугунов, губвоенкомиссар. Садись!
– Много слышал… - проговорил Василий.
– Хорошего? Плохого?.. Наверное, плохого?
Василий промолчал, но сел рядом с Чугуновым.
– А ты, парень, не верь всякой брехне. Это контрики орудуют против меня. Крепко досталось им от Чугунова в январе прошлого года, во время боев за крепость… Чугунов - рабочий человек, бондарь, простой унтер на войне, и вдруг занимает такой пост: губернский военный комиссар! Им это - как ржавый гвоздь в одно место… Ну-ну, расскажи! Только коротко и быстро! Некогда! Мне самому охота послушать Кирова.
– Он похлопал тяжелой рукой Василия по колену.
– Секретов у меня никаких, и военной тайны тоже, - торопливо проговорил Василий.
– Час тому назад я ходил в лазарет - за доктором для Лещинского, друга Кирова, - и там встретил знакомого кубанца из бригады Кочубея. Он мне такое рассказал!.. Бригада в степи разоружена, у кавалеристов отняты кони, а Кочубей ушел в степь; судьба его - неизвестна…
– Кто же разоружил?
– Кубанец говорит - штаб Двенадцатой армии.
– Не может быть! Брехня!
– Трудно поверить, но факт! Кубанцу я верю: мы не в одном бою с ним воевали, и Кочубея хорошо знаю. Я ведь кочубеевец!
– И Василий гордо тряхнул светлым, как лен, чубом, выбивающимся из-под лихо заломленной офицерской фуражки.
– Худо дело, если это правда. На Кочубея у нас были свои виды. Худо, худо!
– Чугунов тяжело поднялся со скамейки, направился к двери. Но, взявшись за ручку, обернулся: - А ты, парень, дождись Кирова. Он выйдет в перерыве. Расскажи про бригаду.
– И исчез за дверью, плотно прикрыв ее.
Некоторое время в коридоре было тихо.
Но вот в зале раздались аплодисменты. Штабисты подскочили к двери, и матрос слегка приоткрыл ее.
– Под шумок и пройдем в зал, ничего не случится страшного, - попросил матроса штабист, тот, которому отказал Чугунов.
– Бог с вами, идите, надоели, - махнул рукой матрос и пропустил военных в зал. Прикрыв за ними дверь, он кивнул Василию: - Вот мы и остались вдвоем!
– Ничего, я подожду, - сказал Василий.
– Теперь уж, видимо, недолго ждать. Скоро будет перерыв.
Из зала с кипой бумаг на цыпочках вышел посыльный губкома.
– Ну, как там?
– спросил матрос.
– Так и режет, так и режет правду-матку!
– с восхищением ответил посыльный.
– Жаль, не дали до конца послушать…
Немного погодя матрос сам приоткрыл дверь. В зале горячо аплодировали. Когда шум немножко стих, послышался голос Кирова:
– Преодолеть продовольственный кризис, переживаемый армией и населением, - это первоочередная задача всех коммунистов Астрахани. Нам, товарищи, необходимо совершенно равномерно распределить тяготы затруднений с хлебом. Население города должно быть строго разделено на категории в зависимости от своего труда. Мы должны воплотить в жизнь принцип «кто не работает, тот не ест» и ввести классовый паек, единственно справедливый, ибо главная наша задача - это работа для армии. Ей мы должны отдать все!
В зале опять раздались аплодисменты.
– Мобилизация наших рядов должна быть полной, и она ни на минуту не должна терять своей силы и напряженности, - говорил с трибуны Киров.
– Пусть завтра полчища Деникина окажутся под стенами Астрахани, но пусть от этого ни у кого не закружится голова, пусть никто не впадет в панику, пусть каждый помнит о тех громадных задачах, которые стоят перед нами. Впереди еще много боев, много трудностей, много испытаний. Но впереди - победа над врагами рабочего класса! Мир буржуазный погибает, кончается буржуазный строй! На смену идут строители новой жизни, и эти строители - мы с вами, коммунисты, рабочие и крестьяне Советской России. Никакие преграды на нашем пути не могут остановить нашего победного шествия вперед, к коммунизму!