Грозный всадник
Шрифт:
Когда в начале похода дал Разин команду идти на Астрахань, Дятлов сразу начал мутить людей:
– Зазря мы идём на Астрахань. Не туда атаман ведёт. Тратим напрасно время. Нам бы сразу идти на Москву, на север. Там царь и главные силы сидят дворянства.
– Нет, верно, что раньше идём на юг, - отвечали Лазутке разинцы. Прав Степан Тимофеевич. Астрахань сильная крепость. Нельзя, чтобы у похода осталась она за спиной. Боярским ножом торчала. Если Астрахань будет нашей, вся Волга у нас в руках.
Когда в Царицыне
– Да чего же его чинить! Город мы взяли. Зачем нам стены. Нет бы брёвна раздать на дрова людишкам.
– Эх, Лазутка, Лазутка, местом сидячим думаешь, - отвечали Дятлову разинцы.
– Пока на Руси боярство, стены и нам нужны. Рано рушить валы и крепости. Правильно сделал Разин.
Тем, что Степан Тимофеевич дал команду равнять крестьян с казаками, Дьяков и вовсе был недоволен. Ходил среди казаков, кричал:
– Да как же так можно равнять казака с мужиком? Мужик отродясь холоп, казак с малолетства - вольный. Как же так, меня и холопа в одну телегу!
– Нет твоей правды, нет, - отвечают Лазутке разинцы.
– В том и великая сила похода, что равняет Степан Тимофеич людей. Оттого и прут к нему новые тысячи. Мужик ли, казак, горожанин, каждый для воли и счастья рождён на свете. Вот и выходит, что Разин прав.
Не унимался Дятлов:
– Не так, не так поступает Разин.
По любому поводу с осуждающим словом Лазутка лезет. Ругал он Разина и за то, что очень крут атаман с теми, кто засыпал в дозорах:
– Не жалеет людишек Разин, не ценит казацкую кровь!
И за то, что, заметив склонность к спиртному, приказал Степан Тимофеевич всыпать кнутов Гавриилу Копейке:
– Что же, выпить нельзя казаку!
И даже за то, что заставил Разин Гуся и Присевку сидеть заниматься грамотой.
– Зачем же мучить зазря казаков? Что мы - поповского роду-племени! Да я бы...
– Ты бы!
– смеялись в ответ казаки.
Все знали, что Дятлов завидовал Разину. Лазутка и сам норовил в атаманы. Мечтал стать хотя бы сотником, хотя бы десятником.
Только не избирали люди почему-то его в атаманы. Даже в сотники, даже хотя бы в десятники. Был он Лазуткой да так и остался.
ТРУБКА
Была у Разина трубка. Любимая. Из ясеня.
И вот обронил Степан Тимофеевич трубку. Стоял у борта на струге. Шлёпнулась трубка в воду. Буль - и пошла на дно.
– Эка напасть!
– ругнулся Степан Тимофеевич.
– Примета к тому же недобрая.
Трубка досталась ему от отца. А отцу, говорят, от деда.
– Да мы её враз!
– тут же вызвались казаки.
Остановили разинцы струг. Разделись. И в воду. Ныряли, ныряли. Доставали до самого дна. А Волга - река не мелкая. Запыхались. Измучились. Нет трубки.
– Вёсла в воду, - скомандовал Разин.
Так и осталась трубка на дне речном.
Погрустил, конечно, Степан Тимофеевич. Да что же делать. "Что с воза упало, то пропало" - не зря в народе так говорят. Однако прошла неделя. И вот явились к Разину три казака:
– Получай, батюшка атаман!
Глянул Разин - трубка. Та самая: отцовская, дедова.
Не поверил вначале Степан Тимофеевич. Покрутил в руках, посмотрел. Вот и зарубка, вот и щербинка. Вот и кольцо из меди - на месте разъёма.
– Она. Та самая. Ну и лешие!
– произнёс Разин. Посмотрел на казаков: - Да как вы её? Откуда?!
Переступают с ноги на ногу казаки. Пожимают плечами. Мол, гадай, атаман, как желаешь. Как достали - дело второе. Главное - трубка есть.
– Спасибо, - казал Степан Тимофеевич. Отпустил казаков с поклоном.
Отпустил, а сам снова за трубку. Получше её рассмотрел, понял, что трубка не та. Та и не та. Схожа - тут спору нет. Две капли воды так не схожи. И всё же не та.
Усмехнулся Степан Тимофеевич.
Хотел разыскать казаков. Однако того не сделал. Решил не смущать умельцев.
Курит Степан Тимофеевич трубку. Струится над ней дымок. Струится, уходит в небо. Тает в бездонном небе.
Г л а в а п я т а я
СИМБИРСКИЕ СТЕНЫ
РАЗВЕРНУЛСЯ
4 сентября 1670 года разинская армия подошла к Симбирску. Остановил Степан Тимофеевич свои войска в трёх верстах ниже города. А потом, когда опустилась ночь, переправил их на челнах вверх по течению Волги и обошёл Симбирск с северной стороны.
Симбирский воевода Иван Милославский уже давно готовился к встрече Разина. Гарнизон у Милославского сильный - целых четыре стрелецких полка. К тому же собралось в Симбирске немало дворян из округи. Бежали они из своих имений. Искали защиты у стен симбирских.
Из бежавших сюда дворян Милославский тут же создал отряды.
Но главное, на помощь симбирскому воеводе пришёл из Саранска с войсками князь Юрий Барятинский. Дороден князь Юрий Барятинский. Многоопытен он в боях. Ходил на поляков, на шведов. Иноземным владеет боем, то есть сражаться умеет так, как учат тому за границей - совсем по последней моде.
Когда царь Алексей Михайлович отправлял князя Юрия на Волгу, в поход против разинцев, говорил государю Барятинский:
– Стыдно мне с ними биться. Рук негоже, царь-государь, марать. Да разве там войско! Шайка разбойников. Нет тут размаха для знатного война. Тут развернуться негде.
Ошибся князь Юрий Барятинский. Развернулся он всё же. Правда, не так, как думал.
Вывели воеводы свои войска. Приготовились к бою.
– Ты слева ударишь, князь Иван, - говорил Барятинский Милославскому.
– Я же ударю справа. В клещи возьмём злодея. Потом по частям изрубим. Тесни его к Волге, чтоб скинуть в воду. Вот тут-то и будет военная мудрость.