Грозовая охота

Ри Тайга

принять в начале второй фазы. И ещё один флакон с фиолетовым содержимым встал рядом

с первым.

Я тщательно сверялась с трактатом - ещё раз перечитала мелкие сноски, симптоматику и

вероятный расчетный эффект. Вроде учла всё. Аккуратно заправила листы второй

брошюры про «Шаманизм и горские верования» под переплёт, чтобы точно не выпало,

пролистала страницы - достаточно ли я начиркала, обводя самые важные фразы.

Будет очень забавно, если

«третья попытка» окончится здесь и сейчас.

Храни, Великий!

Я отмерила дозу яда в мерную чашку, трижды перепроверив на весах, потом,

поколебавшись, все-таки уменьшила дозу вдвое, щелкнула кольцами, выплетая чары, сжала

зубами приготовленный заранее деревянный пестик, и зажмурилась, подавая импульс

силы.

Боль была обжигающей - яд как-будто выжигал что-то внутри, пестик хрустнул во рту, из

глаз хлынули слёзы.

Грань и её порождения!

Закончилось все так же резко - я отерла мокрые щеки, выплюнула деревяшку изо рта и

щепки, и рвано с присвистом выдохнула. Тот трактат, на данные которого я опиралась в

расчетах, писали явные извращенцы. Интересно, госпожа Мару проверяла хоть что-то на

себе?

Резистентность! В жопу такую резистентность, если это нужно повторить минимум

двадцать раз, чтобы приобрести устойчивость и определенный иммунитет к яду скорпиксов

– проще сдохнуть сразу.

Ур-р-роды!

Я зашвырнула свиток с трактатом на самую верхнюю полку стеллажа и немного

успокоилась.

Никто не обещал, что будет легко, Блау

Меня пошатывало - на лбу выступил пот, зрачки расширены - всё, как положено - я

изучила белое, как мел лицо в небольшом зеркале.

Сойдёт.

Щелкнула кольцами, выплетая проекцию песочных часов - у меня будет время до обеда, по

моим подсчетам - количества яда на мой вес, галлюцинации начнутся именно тогда. Нужно

успеть.

Флакон с антидотом я сунула во внутренний карман ханьфу, тщательно очистила

лабораторный стол, и выбрала темный пустой флакон. Перелила, отмерив, ровно шесть доз яда, взболтала пузырек - теперь там было меньше половины до мерной рисочки, сунула

пробку и поставила на ближайший стеллаж - быстрее найдут.

Осталось спрятать лишний яд и что-то сделать с пестиком - на дереве остались отчетливые

следы моих зубов.

***

Мы мерились взглядами и молчали. Дядя - грозно и требовательно, я - пофигистично.

Даже прорыв грани над поместьем вряд ли вывел бы меня из этого состояния.

У-меня-ничего-не-получится. Не получилось даже у дяди - как получится у меня?

– Ты не собираешься ничего объяснять, Вайю?
– дядя так и не присел в кресло, оставшись

на ногах.

Я пожала плечами. Объяснять что-то я собиралась раньше. Сейчас... бессмысленно. Всё

стало бессмысленно.

– Вайю..., - дядя говорил долго и последовательно, очень правильные вещи. Что про Мор

необходимо было доложить Старшему. Видимо, когда он был на Прорыве Хэсау. Что нужно

учитывать последствия и минимизировать риски. Это видимо про то, что нужно было не

лечить, а спалить пол деревни к псаковой хрени. Был длинный пассаж про доверие Рода,

Семье и Старшим.

Что ни один из алхимиков, которые проводил исследования «Морового поветрия» или

других заклятий, поражающих «пустых», не умер своей смертью. Что эпидемии - это

естественный способ регулирования численности населения - Высших слишком мало. Что,

если я вообразила себя последовательницей Святого Асклепия, он лично выбьет эту дурь из

моей головы.

Что если мне принесли свиток, это значит только одно - ловушка, и Мор, так удачно

появившийся практически сразу - это проверка, и что только полная идиотка могла бы

действовать так, как я... Какие проблемы могли бы быть у всего Рода и что мне пора

научиться думать...

Я кивала. Кивала, кивала, кивала. Следила, как яркий свет из окна обрисовывает дядину фигуру, вспыхивает в волосах с тонкими нитями седины, как появляются и исчезают

морщинки между бровей, когда он жестикулирует.

Мой умный и предусмотрительный дядя. Которому предки объявили вотум недоверия.

Поставив всё на самую бесполезную из всех Блау.

Вотум недоверия.

Это просто смешно, просто смешно думать, что я смогу справится там, где проиграл дядя.

Можно считать, что мы - уже умерли.

И... я засмеялась. Дядя говорил, а я не могла сдержать смех - псаки, как это смешно, это

просто бред какой-то... думать, что я смогу справиться там, где не получилось даже у него. Я

давилась смехом, запрокидывая голову, пока увесистая пощечина не снесла меня с ног.

Мирийский ковер был чистым.

Слуги работают на совесть - я могла подтвердить это лично, пробороздив по полу - силы

дядя не пожалел. Щека онемела мгновенно и вспыхнула пульсирующей болью. Боль - это

хорошо, боль возвращает ясность.

– Истерика окончена?
– дядины сапоги были прямо перед моим носом, и я перевернулась,

поднялась и кивнула. Окончена.

– Садись, - дядя махнул на кресло, - нужно было думать раньше.