Грозовой август
Шрифт:
За пересохшей речкой — заболоченная пойма, справа — высокая отвесная скала. До подхода бригады саперы замостили лишь треть пути. Пришлось послать всех десантников и танкистов таскать камни, рубить хворост, гатить прижавшуюся к скалам узкую полоску зыбкой земли.
Впереди шел танковый взвод Хлобыстова. Сидевшие на броне «Бесстрашного» солдаты напряглись до предела: в таких местах гляди да гляди — или вниз загремишь, или японский смертник тебя подстрелит. А смертников на пути становится все больше — то сверху свалится, то из-под обрыва вынырнет и норовит кинуться под машину с миной за спиной. Саперы и разведчики, конечно, прочесывают
Баторов сидит наготове, как на медвежьей охоте. Рядом Посохин, насупился — мрачнее тучи. Не по нутру Поликарпу в опасных местах сидеть на танке — весь на виду, как на ладошке. В трудную минуту он предпочитает быть на земле: здесь сподручнее — каждый бугорок тебя может прикрыть, любой ровик сгодится. А тут висишь на железе как неприкаянный.
Вдали открылась новая горная гряда. Низ ее окаймлен елями и лиственницами, к вершинам лес редел, будто боялся взобраться на большую высоту. На темени гор виднелись голые камни — то бурые, то светлые, как льдины. Где-то среди этих вершин лежит и горный перевал Хорул-Даба.
Колонна прошла мимо круглой лесистой высоты и начала втягиваться в тесный проем между сблизившимися хребтами. Над тропой справа возвышалась отвесная скала с каменными выступами, а слева зияла пропасть, заросшая по краям мелким кустарником. Горная тропа то спускалась вниз, то снова тянулась кверху, прижимаясь к отвесной скале.
Впереди показалась двугорбая гора. Над нею кружили встревоженные танковым ревом орлы. Гора была похожа на верблюжьи горбы.
— Ну и законопатили нас! Подобрали маршрутик... — сказал Хлобыстов. Лицо у него озабоченно, в глазах тревога.
В каких только переплетах не приходилось ему бывать на Западе, но такого Хлобыстов еще не видывал. Если ударят японские пушки, куда деваться в такой щели?
Утром горы бомбила наша авиация. Но вряд ли она сумела в таком хаосе обнаружить и поразить японские батареи. Правда, по тропе недавно прошла головная походная застава. И хотя саперы и разведчики осмотрели местность, беда может нагрянуть оттуда, сверху.
«Вот тут-то, видно, собирался Мамура похоронить нас в стальных гробах», — подумал Хлобыстов, поглядывая с опаской то на отвесные скалы, впритирку к которым шел танк, то на двугорбую высоту.
Двугорбая сразу насторожила Хлобыстова. Ее правый горб был пониже левого. На склоне, поросшем бурой травой, кое-где росли деревья. А господствующий горб был облезлый, точно изъеденный лишаями. Между горбами пролегала зеленая седловина. Туда и вела горная тропа.
Колонна медленно подползала к высоте. В низине душно, как в бане. Сюда не залетал ветер, горячий воздух стоял неподвижно, и сизый дым висел над машинами. Замшелые скалы все выше поднимались над головой, закрывая солнце. На их острых зубцах лежало узкое небо, там плыли редкие облака, как прозрачные льдинки. Вдруг сверху раздалась длинная пулеметная очередь. Гулкое эхо выстрелов покатилось к дальнему хребту. Десантники мигом спрыгнули с брони, распластались на земле, увидели, как над рыжей травой, над папоротником поплыли светло-сизые клубочки дыма.
— Начинается, — с досадой процедил Хлобыстов, смахнув сбегавшие со щек капельки пота.
Головная походная застава остановилась. К машине Хлобыстова, за которой шел Будыкин, подбежал разведчик, доложил:
— Косит, проклятый, под корень. Двоих саперов наповал...
По высоте ударили танковые пушки. На склоне горы взметнулись султаны пыли и дыма, полетели в стороны камни, запахло сгоревшим порохом.
Пулемет умолк, но это никого не обрадовало. Не ясно было, что там, на Верблюжьей высоте. Опорный пункт или случайная позиция бежавшего из Халун-Аршана пулеметчика? И почему замолчал пулемет? Накрыли снарядом? А может быть, самурай ждет подходящего момента? Подойдет пехота, он и резанет в упор. Пулемет танку не помеха, а если там и пушки? Пока обнаружишь амбразуру, развернешься, прицелишься — самурай успеет не один раз выстрелить.
Командирский танк медленно двинулся вперед. За ним пошли и другие машины. Хлобыстов воспаленными глазами смотрел на высоту, поглядывал и по сторонам, стараясь предугадать, откуда японцы могут открыть огонь. «Бесстрашный» вышел на место, где были обстреляны разведчики и саперы. На краю обрыва вверх лицом лежали два бойца, сраженные внезапной очередью. «Вот и первые наши жертвы на этой восточной войне, — с горечью подумал Андрей. — А если грохнет пушка — и нам несдобровать».
Но вместо пушки по танку градом ударила пулеметная очередь. Пули отскакивали от брони, никому не причиняя вреда: десантники хоронились за машиной.
— Строчи, строчи, все равно не пробьешь! — сказал Хлобыстов, рассматривая через зеленоватое стекло триплекса заросший подлеском склон высоты. «Ага, вот он!» — Андрей увидел на срезе ближней скалы узкую щель — бойницу. Ее края были, видимо, замазаны серым цементом, зацвели зеленоватым мхом и совершенно сливались с таким же серо-зеленым фоном.
Увидел бойницу и командир башни. Ствол пушки пополз вверх: сержант нажал электроспуск, грянул выстрел. Парившие в небе орлы пошли по крутой спирали ввысь. Снаряд ударил в скалу над верхним краем бойницы. Посыпались вниз камни, гулко грохаясь на кремневую тропу.
— Мазила! — с раздражением сказал Хлобыстов, щелкнув переговорным ключом.
Командир башни вновь прильнул к прицелу, сделал поправку в наводке, выстрелил. Снаряд угодил в самую бойницу. Из щели брызнула щебенка, вылетело облако черного дыма, как из трубы.
— Дай им чертей! — крикнул лежавший за танком Баторов.
И танкист «давал». Со звоном падали на стальное дно танка опорожненные «стаканы», из них струился дымок. Пулеметная амбразура с каждым взрывом становилась шире. Наконец огонь прекратился. Направляющая тридцатьчетверка головной походной заставы пошла вперед, как бы испытывая, что будет дальше, есть ли у противника орудия? За ней двинулись еще два танка. Андрей до боли в глазах смотрел на ближний склон высоты.
Едва машины миновали кустарник, как с горы ударил пушечный выстрел. Да, у японцев были противотанковые средства. Дело принимало серьезный оборот. Хлобыстов ответил огнем трех танковых пушек, и машины головной походной заставы укрылись в подлеске.
Над горами спускалась душная летняя ночь. Иволгин лежал у гусеницы «Бесстрашного», поджидая разведчиков; и глядел на вершину Верблюжьей. Комары лезли в глаза, кусали руки, шею — от них невозможно было отбиться. Не помогал и табачный дым.
Вскоре пришли разведчики. Они и огорчили и обрадовали взводного. Оказалось, на пути к перевалу есть глубокая промоина, превращенная в противотанковый ров. Вдоль нее — доты. Но, к счастью, они имеют амбразуры лишь в западном направлении, их легко можно блокировать.