Грозовой фронт
Шрифт:
Эван ведь так хотел понять, как это — быть связанным не с живым, а с вечным.
И Алекс на миг уступил, с лёгкостью отпустив ветер на свободу, больше не сопротивляясь чужой воле, которая пыталась понять его связь со стихией. Которая так настойчиво пыталась понять всё умом, но не сердцем.
— Пришло время менять это, Эван. Менять изнутри и просто верить...
— Сколько вас осталось таких, магов?! — с насмешкой бросил Эван, сопротивляясь стихии и получая власть над Алексом. Холод исходил от его пальцев и на удивление быстро тянулся к самому сердцу, сковывая льдом. — Десять, двадцать? Вы один и ваша кучка дарханов пытаетесь решить судьбу мира, капитан, как самонадеянно! Остановитесь! Давно пора было уступить место... Мы несём порядок. Контроль. Чтобы не повторились прежние ошибки и прежний хаос!
Ещё не все понимали, что проиходит.
— Дарханов-адорре десятки сотен по всему миру, ваше святейшество! — рванулся и крикнул за его спиной Варий. — Мы ведём практику поиска и обучения больше трёх веков, а вы сами знаете, сколько рождается магов, не так ли?! Все те, кого не успели найти мы, вы забираете к себе в храмы. Служители, насильно принуждённые служить. Одурманенные и околдованные вашей системой. Тысячи сломанных судеб.
— Это так, Эван?!.. — резко спросила Талира. — Так, значит, все Серые Служители — маги?!.. "И ты?" — прозвучал немой вопрос.
— Это уже не важно, Талли, — отозвался Верховный с кривой усмешкой, обретая прежнюю уверенность.
И на миг Алекс почувствовал, что он уступает, а магия Серого по-настоящему захватывает его целиком, лишает возможности двигаться, только ветер ещё скользит вокруг них. Он сильнее, чем казался.
Этот безумный план был опасным и все же — единственно верным. Сдаться, а не сражаться до последнего и не убивать невинных своей волей. Сделать шаг назад и заманить противника на свою территорию.
Эван с непроницаемым выражением лица, провёл головой из стороны в сторону и сказал проникновенно, чуть обернувшись:
— Важно не то, кто мы, а то, что мы делаем на благо остальных. Несём им надежду и спокойствие, божественный свет, покой. Ты сама говорила мне об этом.
— Удобно прикрываться святыми фразами, да, ваше святейшество? И проклинать на словах то, что в вас самих? — с насмешкой спросил Алекс.
Теперь Верховный крепко держал его, оттеснив к самой стене. Мстил за прошлое унижение в библиотеке. Алекс рванулся для проверки. Эван был силен, и он сам пустил его слишком далеко. Не победить в борьбе с живой энергией, к которой обращается Эван.
Но достаточно ли для победы одной силы?!
— Спокойствие, ваше святейшество... Божественный свет, — пыталась подойти к ним Джейна, отвлекая на себя и глядя так по-страшному, как Алекс ещё не видел. — А ещё кровь. Смерти невинных и боль от того, как ломаются судьбы. Не сложно верить при этом в выдуманного бога?
Талира отступила к Лайджу будто в поисках поддержки от него. Шагнул к ней ближе гвардеец и крепче ухватил Джейну, оттолкнул прочь. Алекс зарычал от осознания того, что снова может стать убийцей для тех, кто ему поверил.
— А всё ещё жалко тебя убивать вот так, хотя свою роль ты сыграл — выдохнул Эван.
...Вспомнить бы, как это было — шагнуть с обрыва в небо...
Верховный приблизился так, что можно было различить причудливый узор радужки и расширенные зрачки, в глубине которых сплетались нитии магии. Алекс попытался ударить, но понял, что не способен сейчас сжать кулак и напрячь мышцы. Последним усилием воли он рванулся, но только почувствовал, как перевернулся мир и они оказались на мраморном полу.
Как замедленные, будто под водой, двигались вокруг люди, хотя прошли считанные мгновения. Смешались в одно пятно серые одежды и черно-серые ивварские мундиры, лилии императорских гвардейцев и зелёный шёлк.
Врождённое жгучее желание сопротивляться всеми силами побеждало. Хотелось сражаться до крови. Отчаянно защищать собственные границы, своих близких и свои идеалы. Любой ценой. Уступить противнику — смерть.
Смерть! Он уже видел это...
...Всё скрутилось в тугую спираль. Алекс увидел себя во главе войска. Покрытого кровью, яростного и безумного, сеющего вокруг только смерть. Бурю, сметающую всё со своего пути... Заходящее за горизонт яркое, кровавое солнце, которое утром снова разорвёт лучами небосвод.
И смерть — юной девой с глазами цвета моря.
Откинув голову назад Алекс вырвался на миг из плена взгляда Верховного Служителя и увидел те самые глаза, единственные в мире, смотрящие на него с бесконечной верой и любовью. Даже сейчас.
Не смерть. Какая-то новая, иная, неведомая прежде жизнь.
Борьба всегда была его единственным способом жить. Делала жизнь настоящей, связывала с миром. Борьба с нищетой, с окружающим миром, война с пиратами, с мятежниками, война за короля и против короля, яростное сопротивление системе, любой попытке лишить права выбора и свободы. И самая вечная и изначальная борьба — с самим собой.
Непослушными пальцами Алекс ухватил ворот рубахи Эвана и притянул ещё ближе. Вспыхнули символы даори, сами собой всплыли в голове слова молитв о божественной любви, сотворившей и творящей мир, которые он сам пел на склоне в Сеттеръянге.
Алекс выдохнул и... снова сделал тот страшный шаг в пропасть и падение в никуда, теперь уже не в одиночку.
Пропали грани действительности и границы собственного тела, смешались воедино мысли, эмоции и плетения магии, пронизывающей всё сущее. Никаких стен, никакой борьбы. Всепроникающее сознание, такая огромная жажда понять и узнать — Алекс уступил ей целиком.
Эван почти задохнулся, потеряв ориентиры и опору. Потоки стихийной магии обжигали и пронизывали ударами молний, сносили бурным потоком и размывали границы, угрожая стереть не-осознавшего, растянуть, присвоить себе. Алекс услышал собственный смех, звучавший где-то в пространстве, но не было ни злобы, ни мести, только опьяняющее чувство возвращения домой. Вот же оно. Всегда было здесь.
Только Эван вдруг вырвался и со странным криком очнулся где-то рядом. Алекс попытался встать, но вернуться в действительность не так-то и просто... А Верховный Служитель Иввара, Его Святейшество Эван Ингтан уже вытащил откуда-то длинный нож. Его руки дрожали, а в глазах застыло слишком мучительное выражение, будто бы Алекс заразил его своей жаждой борьбы… с самим собой.