Грозовые Птицы
Шрифт:
Нет, у меня не было какой-то особой внутренней решимости. Вечность взаперти меня пугала, очень сильно. И я сильно устал. Но я знал, что моя дальнейшая жизнь не будет лучше этого заточения. Если я не спасу своего ребёнка и Алину. Если мне придётся уничтожить миллионы жизней, чтобы остановить врага. Мои собственные будущие мучения не выглядели такими уж значительными на фоне этого всего.
А ещё я вспомнил один рассказ, читанный когда-то в юношестве. Про андроида, с вечной ядерной батареей в голове, который застрял один на пустынной планете. Постепенно он лишился всех моторных органов и органов зрения. У него
Эта простая история помогала мне держаться.
— Нет, — наконец, ответил Даниил, — я принимаю твоё предложение.
— Скорее! — надрывался Женя.
— Всем оставаться на месте, — сказал я в шлемофон, — ничего не предпринимать. Я знаю, что делаю.
Я сделал шаг вперёд.
И в этот момент всё окружающее замерло. Я почувствовал это раньше, чем увидел. Словно толчок в грудь — воздух стал упругим.
Михалыч замер с открытым ртом. Я это видел сквозь визор шлема.
Вдруг исчезло ощущение других живых существ, через которых я наблюдал за Даниилом.
Ещё один шаг. Будто под водой идёшь. Странно. Что происходит?
— Эй! — воскликнул я, — это ты? Что это значит? Что ты делаешь?
— Нет, — послышалось совсем рядом, — это не он. Это я.
Я резко обернулся. Напротив меня стоял парень. Спортивный брюнет с восточными глазами. Из одежды — только набедренная повязка из каких-то листьев.
Я огляделся. Мир по-прежнему стоял без движения. Только незнакомец загадочно улыбался, ожидая моей реакции.
— Ты шаман… — догадался я.
— Это не совсем верное слово, — чуть поморщившись, ответил он, — я не служу никакому культу. Но Красному Рассвету сложно было это понять и принять. Поэтому он предпочитал называть меня шаманом.
— Красный Рассвет — это Даниил? — спросил я.
— Это тот, кто назвался Даниилом, когда встретил тебя. Да, верно. Когда мы с ним познакомились у нас было принято давать простые и понятные имена. Обычно имя было связано с обстоятельствами рождения или зачатия. Как ты понимаешь, когда Красный Рассвет родился — был очень красивый восход, после ночной бури. И его мама назвала его так. Конечно, на его родном наречии имя звучало совсем по-другому. Мне даже сложно подобрать звуки в русском, чтобы звучало похоже. Скажем… — парень потёр переносицу в задумчивости, — Ц’врхах-ар-швац-сэй. Да, так похоже вроде.
— Ты… поможешь мне? — во мне вдруг проснулась надежда. Усталость схлынула; мне вдруг снова очень-очень захотелось жить.
— Ты сам себе уже помог, — ответил шаман.
— Я помог многим. Но — не себе, — возразил я, — кстати, как тебя зовут?
— Мена зовут Говорящий со Зверям, — усмехнулся парень, — мог бы и догадаться.
— И с кем же твоя мама говорила, когда родила тебя? — не удержался я.
Парень неожиданно рассмеялся.
— Нравишься ты мне. Сразу понравился. Хотя поначалу показалось, что у тебя слишком много черноты в душе. Ты ведь убийца, как и все тут. Но ты смог сам себя спасти. А моя мама ни с кем не разговаривала, и хотела назвать меня Холодный Ветер. Но потом увидела, как я говорил с маленьким… э-э-э… не знаю — в русском языке нет такого слова. Не уверен, что это создание сохранилось до твоих времён. Это такой пушистик, который обитал в пещерах. Я научил его меня не бояться. Маму это так впечатлило, что она назвала меня Говорящий со Зверями.
— Помоги достать моих друзей, — снова попросил я, — Дани… Красный Рассвет заключил их под камни, чтобы пробить дорогу в мой мир.
— Я знаю, — Говорящий со Зверями пожал плечами, — но ты и сам в состоянии сделать это.
Я помолчал секунду. А потом вдруг понял — что действительно могу.
— Почему так? — спросил я в полной растерянности.
Я сделал шаг, и оказался в помещении с камнями.
Толкнул ближайший — он отлетел в сторону и раскололся. Мне для этого почти не пришлось прикладывать усилий.
— Ты стоишь на пороге, — ответил парень, — тебе осталось сделать полшага.
И я снова понял, что он прав. Мне нужно было додумать одну мысль; ощутить одну эмоцию — и я чувствовал, что всё изменится. Откроется нечто необыкновенно притягательное и манящее.
— Что это?.. — спросил я.
— Естественный ход событий, — улыбнулся парень.
— Почему мне страшно и тревожно?
— Потому что ты ещё человек.
Я взглянул в яму. В ней лежал Ваня. Парень свернулся калачиком. Он был в каких-то бурых лохмотьях, пальцы на руках сбиты в кровь, на ногах синяки… он спал. Но я знал, что он проснётся и сможет вырваться, когда время снова пойдёт привычным образом.
— Ты ведь уже не человек… так?
Говорящий со Зверями улыбнулся и промолчал.
— Почему ты здесь? Что делаешь в этом мире?
— Разве ты ещё не понял? — удивился он, — мне было жалко Алого Рассвета. Я хотел показать ему… тот путь, который почти прошёл ты.
Я подошёл ко второму камню. Убрал его. Под ним был Лев. Он выглядел ещё хуже, чем Ваня: безумные, вылезающие из орбит красные глаза. Рот, раскрытый в немом крике.
Я тяжело вздохнул.
— Им сложно помочь, — нахмурился парень, — потерять разум — это лишиться души. Такие существа уходят навсегда. Растворяются в хаосе.
— Это несправедливо, — заметил я.
— Если сейчас ты задумаешься, почему так — то переступишь черту, — ответил парень, — и перестанешь быть человеком.
И я не стал задавать следующий вопрос. Вместо этого поднял третий камень. Михаил лежал лицом вниз.
Оставалось ещё три камня. Я знал, что под ними враги. Но не мог остановиться.
— Что ж, — сказал я, — возможно, ты был на правильном пути. Я встретил Даниила на хорошей стороне. Наверно, это что-то значит…
— Хорошей? — Говорящий со Зверями удивлённо поднял брови, — ты правда думаешь, что в этом мире среди людей есть кто-то хороший?
Я растерянно опустил руки.
— Сюда приходят убийцы, забирающие жизни не ради своих потребностей — а ради идей, которые им внушили другие. Алый Рассвет думал, что защищает своё племя — и стал первым из них. Ему никогда по-настоящему не нравилось убивать — поэтому он и предпочитает находиться на той стороне, которую ты считаешь «хорошей». Хотя руководит обеими сторонами, а на другой у него куда больше почитателей.
Мне хотелось найти аргументы против. Слова парня меня до глубины души возмутили. Есть, есть разница между ублюдками, которые наслаждаются убийствами и мучениями, и военными, у которых есть честь!