Грозы над Маргутом
Шрифт:
Сам Старик выглядел плохо. Я не видел его несколько недель, но казалось, что он сильно сдал за последнее время. Кожа в свете тусклого керосинового светильника отливала серым, в глазах поселилась усталость, оставившая тяжелые мешки под нижними веками. Я вдруг подумал, что мне несказанно повезло – я успел воспользоваться его щедрым предложением. Старик выглядел так, будто мог закончиться в любой момент. А других знакомых наверху у меня не было. Про Старика болтали, что в прошлом он был неплохим сыщиком, но, мол, в последние годы сильно сдал и занимался больше бумажной работой. Это мне было на руку. Я надеялся, что у меня будет время, чтобы заняться собственным делом.
– А, это ты, – вместо приветствия кивнул мне Старик. – Опоздал на две минуты.
Это было неправда, до назначенного времени еще оставалось
– Звиняюсь, – пробормотал я, чувствуя, как таким словам противится все внутреннее естество гордеца Льва Козлова.
Старик глянул на меня будто с одобрением.
– Садись, – кивнул он на подоконник. – Сейчас перекусим и побежим. Дел сегодня невпроворот. Как устроился? Сестра нормально?
Я тоже кивнул, выдавил из себя формальности и, переложив книги с окна, сел, предварительно подложив под зад пачку бумаг. Светлые брюки у меня были одни, а подоконник покрывал толстый слой пыли. Чувствовал я себя странно. Помогать Старику мне было привычно и всегда интересно, но тут между нами встал барьер и назывался он служебными отношениями.
Тем временем Старик достал из сумки бутерброды с колбасой, две кружки и термос, пахнущий кофе, и я вдруг подумал, что не все так плохо этим ранним дождливым утром. Он не должен был меня кормить, но отказываться от угощения я не стал. Прогулка по Маргуту пробудила во мне звериный аппетит, однако я заставил себя ограничиться одним куском хлеба. Зато у Старика аппетита вовсе не оказалось и, ковырнув свой бутерброд, он подвинул весь сверток ко мне.
– Доедай, – буркнул он. – Иначе тараканы съедят, жалко будет.
Аргумент был весомый. И так, жуя белый хлеб с маслом и острой колбаской и запивая горячим кофе с таким количеством сахара, что аж губы слипались, я выслушал свое первое задание.
– Помнишь ту магичку-утопленницу, о которой в газетах писали?
Я кивнул, вспомнив, как допрашивал Алистера на правом берегу Мары.
– Стихийница, – кивнул я ему. Старик мне о ней рассказывал еще до того, как историю прознали журналисты. Почему-то версию про вампиров он отверг сразу, хотя мне она казалась очень вероятной. Потому я к Алистеру и прицепился.
– Официальная версия – самоубийство, – Старик закурил, захрипел, сплюнул на пол, потом снова затянулся и задышал ровнее. – Но родственники не верят. Родители у девицы богатые, хотят, чтобы я провел независимое тайное расследование, поэтому готовься. Придется побегать. Ключевое слово – тайное. Полиция не знает, чем мы будем заниматься. И не должна знать.
Слушая его, я задумался о том, что, если родня убитой была богатой, почему они обратились именно к Старику. Трудно было представить богачей, заходящих в такую убогую контору. Поэтому я дал самому себе первое задание – выяснить о Старике то, что знают другие, но не знаю я.
Честно говоря, я ожидал, что Старик велит мне прибираться в комнате – ведь именно подобные грязные дела поручают помощникам без опыта, но вместо этого я услышал:
– Так как вопрос о похоронах еще не решен, и родители тянут с подписанием документов и дают нам время, то вот, что ты должен будешь сделать. Знаешь, где находится городской морг? Я дам тебе адрес. Надо выкрасть тело и привезти его вашему Доку в Подполье на повторное вскрытие. Я с ним уже договорился и все оплатил. Займись этим, тело надо доставить к вечеру.
Старик покосился на меня, но так как я не проронил ни звука, обратясь во внимание и честно доедая хлеб с колбасой, продолжил:
– Если честно, у меня по этому делу ни одной зацепки. Ледянский дал весьма скудные показания, а допросить его под галиуфом я не могу из-за его неприкосновенного статуса. Нашу жертву зовут Орнанна Дульсеева, магичка-стихийница, двадцать пять лет. Поступила на работу к Ледянскому на должность стажера сразу после Академии. Через неделю она пропала, еще через две нашли тело. В Академии дали справку, что девушка страдала депрессиями, а Ледянский заявил, что видел у нее в сумочке кералитовые наручники, которые подавляют магические способности. Сказал, что постеснялся уточнять у нее напрямую, хотя по нему не скажешь, что он может чего-то стесняться. По версии полиции Орнанна надела наручники себе на запястья и лодыжки и спрыгнула в воду, покончив жизнь самоубийством. Не выдержала стресса
Какое-то время я еще сидел со слегка отвисшей челюстью, потом осознал, что все серьезно. Мой первый рабочий день начнется с кражи трупа, что карается по закону повешением. Так вот почему Старик меня взял на работу. Хм, может, стоило потребовать с него больше денег? Наверняка раньше он кого-то нанимал для грязной физической работенки, но иметь под рукой крепкого парня для таких дел куда удобнее.
Окинув взглядом убогую контору Старика, я велел своему недовольству заткнуться. Да, предстояло на время вернуться в Подполье, которое меня однозначно встретит неласково, а еще каким-то образом нужно было умыкнуть труп из охраняемого морга, но все это казалось куда лучшим занятием, чем наведение чистоты и порядка в конторе сыщика, где никто никогда не убирался. А еще у меня намечалось свободное время – для себя, своего дела и… Ады. О ней в Верхнем Маргуте напоминало буквально все.
Что там сказал Старик? Никаких зацепок? Как говорила моя матушка, белые пустые листы существуют для того, чтобы их заполнить. В отличие от дела, над которым теперь предстояло работать и мне, в моей личной истории зацепки имелись. Правда, от понимания этого легче не становилось. Потому что, если меня заказали драконы, никакое переселение в Верхний Маргут мне не поможет. Лапы у клана Яхсари были длинными.
Глава шестая
– Молодец, что выбрался из своей канализации, – сказал Старик, протягивая мне заветный паспорт. – Начинать всегда трудно, но оно того стоит. Это сейчас ты молод и силен, но пройдут годы и вечные драки с гонками на крысалах уже не покажутся таким отличным времяпровождением. Ты думаешь, что все знаешь о Подполье, но послушай Старика. Как только перевалишь за тридцать, все, что тебе останется – жарить шашлыки из крысиных ляжек и бегать на побегушках у Барона. Потом же подсядешь на дурь или выпивку – все в Подполье так заканчивают. Да ты и сам знаешь. Остаться внизу или переехать к нам – это выбор между смертью до тридцати и возможностью дожить до старости. У нас тут тоже несладко, однако шансов узнать кое-что о жизни больше.
Я скептически посмотрел на его разваливающееся тело, но промолчал. К мысли дожить до старости я не привыкал, да и вид начальника не очень-то воодушевлял, но ради разнообразия можно было пофантазировать и даже попробовать. Например, ради Клары.
В любом случае, выбор у меня сейчас был невелик, и чтобы отвлечься от внезапно навалившейся тоски по жизни в Подполье, я решил погрузиться в порученное дело с головой.
Старик также показал мне черно-белый портрет Орнанны, который принесла ему мать девушки, и я удивился ее схожести с Адой. С чертовкой из рода ДеБурков я не виделся всего сутки, но уже чувствовал себя не на месте. Я ведь привык, что каждый вечер она неизменно заглядывала в нашу Яму, а, если предстояли гонки, то и вовсе проводила с нами целые дни, тренируя своего Ворона. Хорошо, что Старик отправил меня к Доку – значит, будет шанс повидаться и с Адой. Мне очень хотелось проверить правдивость ее слов. Точно ли она больше не покажется в катакомбах, раз я оттуда ушел, или солгала, как обычно?