ГРУ в годы Великой Отечественной Войны. Герои невидимого фронта
Шрифт:
Программа, помимо массы визитов к шведским военным и гражданским властям, включала обширный перечень культурно-массовых мероприятий, т.к. с базой прибывал ансамбль песни и пляски Краснознаменного Балтийского флота. И здесь не обошлось без досадных мелочей, вызванных, очевидно, незнанием в Центре местной обстановки и нежеланием прислушаться к советам низовых исполнителей. Было запрещено проведение пресс-конференции со шведскими журналистами. Не ясно, почему на кораблях, открытых в течение нескольких дней для доступа местного населения, нельзя было встретить местных «гангстеров пера» и попытаться несколько нейтрализовать их антисоветский пыл советской водкой и икрой. Нам было ясно, что этот запрет будет иметь своим последствием поток антисоветской клеветы во всех местных газетах в течение всего визита. В этом случае чернилось бы все подряд — от раскраски бортов кораблей до внешнего вида моряков. В соответствии с мудрыми указаниями пресс-конференция не проводилась, она была заменена встречей с деятелями культуры, охотно санкционированной
Шведских моряков несколько удивляло чрезмерно большое количество старших офицеров, прибывших на кораблях. Одних капитанов 1 ранга было около 10 человек, в их числе был и корреспондент газеты «Красная звезда». Такого количества крупных чинов у шведов с избытком хватило бы на комплектование военно-морского командования. Кораблем же такого класса, как «Виктор Котельников», у них командовал бы офицер в звании, соответствующем нашему капитану 3 ранга. Понятно, что стремление попасть в заграничное плавание было велико у многих старших офицеров флота, но они могли бы иметь хотя бы на время визита более скромные звания.
Бургомистром города был дан в ратуше для наших моряков прием — бал. Досадно, что многие наши офицеры, в том числе и адмирал, не умели танцевать или стеснялись и не в полной мере оправдали надежды шведских дам. Очевидно, сказалась агитпроп-политпросвет-культмассовая и воспитательная работа политического аппарата во время перехода и в процессе подготовки к нему. Блестяще показали себя артисты ансамбля песни и пляски КБФ. Они дали для жителей Стокгольма несколько концертов под открытым небом в Скансене, на площадях и бульварах города и неизменно пользовались огромным успехом. Пожалуй, весь состав посольства с его пропагандистским аппаратом вряд ли за долгое время мог сделать столько, сколько сделал небольшой флотский ансамбль за пять дней пребывания кораблей в Стокгольме. Молодежь всех наций быстро понимает друг друга даже без переводчиков. К изумлению отцов-командиров, при убытии кораблей среди сотен провожающих было много девушек, которые трогательно прощались с нашими матросами и даже утирали слезы.
ГЛАВА 23. Досадные просчеты, ошибки, упущения
Как ни странно, но, работая в системе советских учреждений за рубежом, тесно соприкасаясь с их деятельностью и организацией, особенно в области экономики, сравнивая культуру труда, отношение к делу личного состава, четкость выполнения задач, рациональность того или иного учреждения советской колонии и шведских ведомств аналогичного профиля, приходилось зачастую с прискорбием констатировать, что мы далеко отстали от наших капиталистических противников по целому ряду показателей, и в первую очередь в производительности труда. Сравнение оказывалось не в нашу пользу.
На удалении от Родины, при возможности сопоставления с противной стороной, отдельные наши недостатки, к которым мы привыкли у себя в стране, начинали рельефно выступать и становиться более ощутимыми, нетерпимость их для нормального развития общества чувствовалась все очевиднее. Тем более что в погрешностях организации работы многоотраслевых учреждений советской колонии отражались в миниатюре общие для нашей страны недостатки, упущения, просчеты.
Бесхозяйственность, стремление побольше взять себе и меньше дать обществу, граничащее в ряде случаев с открытой и замаскированной коррупцией, попытки выдать желаемое за действительное, снять с себя ответственность и перенести ее на другого, прямое очковтирательство, пьянство — эти качества были присущи в скрытой форме многим нашим зарубежным работникам, а ведь это были лучшие из лучших, они подвергались тщательнейшему отбору и проверке перед командировкой за границу. Да и прибывавшие в страну наши высокопоставленные руководители не все были безупречны в этом отношении. При встречах с ними поражали чванство, самоуверенность, высокомерие, отсутствие тех черт ленинского стиля в руководстве, о которых все они так любили говорить. Находясь в какой-то близости к инструменту нашей внешней политики — посольству и экономической — торгпредству, ответственные сотрудники этих учреждений являлись свидетелями тех про махов и просчетов, которые допускались в тот период нашим руководством.
Судя по некоторым примерам, и в Центре зачастую не было ясности в ряде кардинальных вопросов внутренней и внешней политики. Правая рука не знала, что делала левая. Это ощущалось и на периферии.
В 1961 году, после заявления Н.С.Хрущева о том, что СССР заключит односторонний мирный договор с ГДР и таким образом решит берлинскую проблему, всем зарубежным органам, в том числе и нам, было поставлено задание выяснить любыми путями позицию западных держав к этому заявлению. Несерьезность и вредность демарша Хрущева были очевидны, но приказ есть приказ. Мы начали выяснять эту позицию, хотя нам она была предельно ясна. Я пригласил на морскую прогулку в шхеры турецкого ВАТ полковника Эрберка. Это был один из немногих натовских офицеров, с которым можно было поговорить более или менее откровенно по интересующему
Попытки убедить турка в том, что у нас с Китаем дружба навеки, понятно, ни к чему не привели, кроме демонстрации моего полного невежества в вопросах китайско-советских отношений, поскольку я был действительно глубоко убежден в прочности нашей дружбы. Лишь потом нам всем стало понятно, почему начиная с 1961 года отношения с китайскими представителями, в том числе и военным атташе Лю Чи Фу, стали натянутыми. Очевидно, они были лучше нас информированы о положении между государствами.
Немедленно по возвращении с прогулки я донес о беседе с турком в Центр и получил с завидной оперативностью разнос: «Недостойно для Вас и непозволительно впредь передавать в Центр антисоветские инсинуации. Дружба с нашим Великим соседом — нерушима». Что это было? Недомыслие, умышленный обман или и то, и другое, вместе взятые? А может быть, боязнь правды.
По заданию Центра, весьма сложными путями, нами были куплены два клистрона [11] стоимостью по 4000 долларов каждый. В последний момент Центр прислал указание один клистрон за ненадобностью вернуть поставщику. Сделать это было уже нельзя, т.к. он покупался нелегально через подставных лиц и за подобную операцию виновным грозило тюремное заключение, поскольку деталь числилась в списке запрещенных к продаже в социалистические страны. Все наши доводы Центром не принимались во внимание. Расходы на покупку второго клистрона не утверждались. Попытки продать его чехам, полякам, даже китайцу, которого мы все еще, по директиве, числили нашим другом, ни к чему не привели. Стоимость проклятой детали равнялась почти двум моим годовым окладам, и возместить ее из своей зарплаты без поступления по совместительству в батраки к какому-либо помещику не представлялось возможным.
11
Сверхвысокочастотная электронная лампа. (Прим. ред.)
Уже не рассчитывая на успех, я обратился к торгпреду Б.И.Харченко с вопросом, не нужна ли такая деталь его ведомству. Тот запросил Министерство внешней торговли и получил ответ: «Немедленно нарочным выслать клистрон в Москву. Принять срочные меры к добыче еще 5 экземпляров, крайне необходимых нашим НИИ». Комментарии излишни.
В 1962 году для промышленного комплекса в Братске в Швеции был заказан целлюлозный комбинат. Но по каким-то причинам они запаздывали с поставкой оборудования и просили отсрочки на 2 месяца, гарантируя за это ряд выгодных нам уступок. МВТ на ходатайство торгпреда удовлетворить просьбу фирмы ответило отказом. Шведы мобилизовали все возможности, заказ выполнили в срок и отправили по назначению. Через год, зимой, один из инженеров нашего торгпредства в Швеции, посетив во время отпуска братский комплекс, решил полюбоваться и на «свой» комбинат. С удивлением и болью в сердце он обнаружил импортное оборудование, из-за срочной поставки которого шведами мы потеряли весьма немалую сумму, валяющимся в беспорядке под снегом. Торгпред по докладной своего инженера написал жалобу и прослыл склочником.
В 1962 году министр обороны Швеции Свен Андерсон предложил провести с нами традиционный, повторяющийся обычно раз в 4 года, обмен визитами военных кораблей. Об этом мною было доложено послу и сообщено в Центр. Через неделю был получен ответ: «Дайте понять шведам, что вести переговоры о визитах кораблей они должны по линии МИД». Фактически такой ответ означал не только наш отказ от этого мероприятия, но и «давал понять», что ВАТ вообще ненужная инстанция, которая имеет совсем другие, непредставительские задачи. Перед тем как направиться в КЭ для того, чтобы сообщить мудрое указание руководства, я зашел к послу Ф.Т.Гусеву. Каково же было мое удивление, когда он показал мне телеграмму МИД, где значилось, что вопрос о визитах кораблей решен. Указывалось место, состав отряда, сроки, материальное обеспечение, и давались указания ВАТ составить программу пребывания кораблей. Два ведомства, находящиеся почти рядом, давали исключающие друг друга указания по одному и тому же вопросу. А ведь я, получив приказание от своего руководства, не обязан был сообщать его послу. Хорошо бы мы выглядели перед шведами, когда после отказа через несколько дней пришлось бы вновь поднимать этот вопрос с диаметрально противоположным решением.