Грудь четвертого человека
Шрифт:
В промежутках между учениями разного масштаба личный состав был занят освоением военных специальностей, а также повседневным бытовым самообслуживанием, постоянным хозяйственным обустройством и несением караульной службы.
Наш полк состоял из четырех зенитных батарей, в которых на вооружении были орудия времен Великой Отечественной войны: калибра
85 мм, 37 и, кажется, 57 мм. Для обслуживания артиллерийского парка в полку была артмастерская,. укомплектованная слесарями и механиками из числа солдат срочной службы, полковой автопарк обслуживался автотранспортным взводом. Еще был хозяйственный взвод
Я попал в связь, но не в телефонисты, а радисты – и, более того, в радиотелеграфисты. Радисты, которые работают только в микротелефонном режиме (голосом), все были рассредоточены по батареям, а радиотелеграфисты – все, кроме двух – служили в радиовзводе (позже, вместе с телефонистами, составившем взвод связи). Но двое – в том числе и я – находились в боевом расчете локатора МОСТ-2, а он числился за взводом разведки.
Хотя у меня образование было высшее, а у моего напарника по обслуживанию радиостанции – среднее, начальником станции назначили его. Определенно в таком распределении обязанностей роль сыграло
"пятно" в моей анкете. Сын "врагов народа" не мог быть начальником даже над радиостанцией РБМ-1 – старушкой военных лет, которую называли "Эр-Бэ на горбе", потому что обе ее упаковки (общим весом
42 кг) переносились двумя солдатами на заплечных ремнях (как рюкзаки). Начальником станции стал парень из Закарпатья – Петро
Попович, с которым мы были очень дружны Начальственное преимущество моего напарника заключалось в том, что он был на ефрейторской должности, а я на рядовой. И потому я получал 30 рублей в месяц
(сиречь, по ценам с 1961 г. – 3 рубля), а он – аж 40!!!
Да, не баловала солдат срочной службы родная Советская власть.
Впрочем, чего нам не хватало? Питанием трехразовым – обеспечены: одного хлеба – почти килограмм на брата, мясо – шесть раз в неделю, один день – рыбный и вегетарианский, (солдаты его зовут
"итальянским"). Каши повар по первой же просьбе добавит. Чаю – "пей
– не хочу". Обмундирование добротное, зимой дают бушлат и шинель, две пары теплых портянок: суконные и байковые… Трешка солдатская нужна только для покупки чистящих-моющих средств (в основном – асидол, чтобы драить пуговицы), а еще – на пряники: солдатскую утеху.
Правда, поначалу молодому солдату, как правило, не хватает еды.
Особенно хочется молодому организму чего-нибудь сладенького. Если оставалось немножко денег после покупки асидола или из дому сколько-то пришлют – тратили на пряники. Когда их привезут, бывало, в магазин или в киоск – мгновенно выстраивалась целая очередь.
Офицеры, проходя мимо, все потешаются:
– Ты гляди на них: дети в яйцах пищат, а они сами, как маленькие: не могут без конфеток да без печенья!
Кто-то из молодых в ответ смущенно улыбается, но очереди ни один не покидает.
Глава 13.Учиться, учиться и учиться
1 декабря во всей Советской Армии начинался учебный год. В казарме вывешено огромное расписание, каждому взводу там предусмотрено свое: подготовка политическая, тактическая, физическая, занятия по специальности и прочее. От завтрака до обеда
– шесть часов, академический час не по 45 минут, как в школе, а по
50, –
Большинство занятий в каждом взводе общие. А по специальности мы, например, с Петей Поповичем заниматься уходим к радистам. Изучаем там в специально оборудованном классе – глинобитной хижине – материальную часть (свою радиостанцию), а также прием и передачу радиограмм. В классе с полдесятка столов. На каждом укреплено по два ключа Морзе. Перед нами за главным столом – наш учитель, командир радиовзвода лейтенант Василенков – круглолицый, добродушный, доброжелательный. Его стол тоже снабжен ключом, а мы все в наушниках, которые, оказывается, надо именовать "головными телефонами". Слушаем, какие он подает сигналы. Перво-наперво он объяснил: короткий сигнал – это точка, или буква "е", сигнал чуть подлиннее – тире. Или "т". А дальше мы пишем заточенными с двух сторон карандашами, группы знаков, по пять штук в группе. Хитрый лейтенант старается нас запутать: еееее ттттт еееет етете тееет – и так далее
Мы входим в азарт. Сперва различать точки и тире трудновато, потом дело пошло чуть получше, но коварный Василенков прибавил темп.
Постепенно, день за днем, вводит он новые знаки – буквы, а потом и цифры, медленно наращивая скорость передачи. В то же время учит нас и самих манипулировать ключом, передавать точки, тире, потом буквы и цифры. Объясняет, как правильно отрегулировать ключ, как держать руку. Если все это делать не по правилам, предупреждает лейтенант, можно "сорвать руку". Потом исправить этот недостаток будет невозможно.
Ближайшая цель этих занятий – в итоге первого года службы довести скорость приема и передачи до 12-ти групп в минуту: таков норматив радиста 3 класса.
В то же время лейтенант проводит с нами занятия по материальной части: устройству радиостанции. Те, что у нас, в других местах давно
"ископаемые", в нынешней армии множество современных радиостанций – и портативных, и размещенных в больших спецмашинах. Но мы обречены пользоваться старьем. Обе упаковки нашей с Петром станции помещаются в длинном деревянном ящике с двумя петлями-ручками по бокам, это наша постоянная ноша во время учебных тревог. Вначале мы тащим эти
42 килограмма в машину, а после окончания тревоги пыхтим-"волокем" обратно…
Тренировка в работе на станции предстоит нам летом – на дивизионном сборе радиотелеграфистов. А пока мы за станцией не дежурим, но лишь осваиваем ее теоретически, а также учимся развертывать и подключать антенну "диполь" или "наклонный луч".
Моя персона вызывает у многих в полку, особенно у некоторых офицеров, острый интерес: рядовых с высшим образованием у них еще не бывало, я – первый. Но именно в нашем полку оказался таким не единственным: в одной из батарей служит Иван Оленченко – ровно моего возраста учитель математики и физики. Его-то не призывали по другой причине: он учился на дневном отделении пединститута, а там давали отсрочку. Иван – вислоносый, слегка напоминающий турка хохол откуда-то из срединной Украины, он человек деревенский и, как и я, уже женатый. Более того, у него уже и сын есть.