Группа особого назначения
Шрифт:
– Что ты собираешься делать? – спросила Татьяна, прислушиваясь. Ей показалось, что на площадке прозвучали чьи-то шаги. Но нет, по-прежнему тихо.
– Сейчас холодно, – ответил Николай, – бездомные ищут теплые места. В первую очередь – это котельные, отапливаемые подвалы и прочее. Это все, что меня заинтересует в первую очередь. Но сначала я поговорю с пацанами, которые на рынке приставали к Саньке. Вряд ли они что-нибудь сообщат, но за деньги должны разговориться. Это уже сложившаяся категория людей. Да, начну я с рынка. Однако очень надеюсь, что мальчик к утру объявится.
Он пересел на диван, обняв Татьяну, тронул губами пушок под ее ухом. «Все будет хорошо», – прошептал он. Но думал о мальчике. Как ни странно, не о том, что он пропал, а почему он оказался здесь, в его квартире.
В тот вечер, когда они познакомились с Татьяной и она рассказала про беспризорника, Николай невольно вспомнил своих товарищей.
Саша Гвоздев, которого Николай, отстреливаясь от боевиков Безари Расмона, нес на себе, вырос без родителей. Получив страшное ранение в голову, умер на руках у Кавлиса.
Слава Михайлин рано потерял родителей, воспитывался бабушкой и дедом. Погиб в перестрелке с бандитами.
Алексей Ремез отца совсем не помнил, мать умерла два года назад. Год спустя и Леша погиб.
Вспоминал их и представлял себе незнакомого паренька, отчего-то очень похожего на Лешку Ремеза.
Двух пацанов на рынке Николай разыскал без труда. Они не сразу узнали его, но, признав, бросились было наутек. Кавлис крепко ухватил одного за руку.
– Не бойся, – успокоил он паренька, – я хочу задать тебе несколько вопросов. Ответишь на них правдиво, получишь за это деньги. Смотри, как в американском кино. Видишь десять рублей – они твои. Договорились?
Сейчас пацана деньги интересовали меньше всего, ноги бы унести от этого прилипчивого человека. Но тут свою роль сыграл случай – срубить без труда десятку. Он немного расслабился.
– Я вижу, ты согласен, – одобрил Николай. – Ты знаешь, где ночует Санька?
– Какой еще Санька? – недовольным голосом проговорил пацан.
– Мы так не договаривались, – напомнил Кавлис. – Я говорю о мальчике, которого вы со своим другом хотели избить.
– Я не знаю, где он живет. Честное слово. Я видел его только на рынке, он постоянно тут ошивается.
– Я верю тебе. Но хоть однажды ты должен был видеть, в какую сторону он уходит с рынка?
– Ну, видел. Туда, – пацан указал рукой в сторону улицы Бориса Полевого. – Вы не думайте, мы ему за дело хотели накостылять. И до этого ему попало. Он побежал в ту сторону, – еще один жест в сторону улицы Полевого.
– А где еще он может подрабатывать, ты не знаешь?
– До этого он пасся на бензоколонке, но оттуда его тоже погнали, все места заняты.
– А где находится эта заправка?
– Да тут рядом, за углом. Больше я о нем ничего не знаю.
Кавлис кивнул. Похоже, паренек не врал и рассказал все. Он дал ему десятку. Пацан принял ее нехотя. Или сделал вид.
Итак, в двух случаях (из двух) Санька уходил в одну и ту же сторону. Причем оба раза торопился: после побоев и как только получил от Татьяны ампулы с обезболивающим. Напрашивался вывод, что в обоих случаях он направлялся в сторону «дома». А как раз в той стороне находились два лицея.
Нет, неспроста мальчик насторожился во время разговора с Татьяной; и она вовремя вспомнила, что вид у Саньки был такой, словно он проговорился.
Теперь главная задача: посетить оба лицея. Если при них есть подстанции или котельные, поговорить с рабочими, с вахтерами, может быть, кто-то из них вспомнит мальчика, который должен был хотя бы пару раз попасться им на глаза.
Другой вопрос, захотят ли они вообще разговаривать. Удостоверения с тремя грозными буквами на корочках у Николая больше не было, лежит себе в надежном месте в расщелине высоких гор юго-западного приграничного района Таджикистана. Скорее всего так и останется лежать там навечно. Если только судьба снова не забросит бывшего майора спецназа в жаркую страну.
Нет, не дай бог, вздохнул он, возвращаясь к прежним мыслям. По сути, в нем видна военная выправка, внешность в какой-то степени «казенного человека», если добавить к этому «я из милиции», может и проскочить.
«Не проскочит, – подумал он, – позвоню Димке на работу, отпишу себе в подмогу его помощника, Прокопца. Зовут Петром, кажется».
Но вахтерша педагогического лицея, услышав «я из милиции», охотно стала давать показания. Мальчика? Лет десяти, кудрявого, в поношенной одежде, а вчера во всем новом, не видала. Котельная? Нет, они «привязаны» к районным тепловым сетям. В подвалах холодно, сыро, крысы там, да и незамеченным мимо нее никто не проскочит. Тем более мальчик. И напарницы у нее бдительные. Можно ли ему посмотреть подвал?
– Я и ключ вам дам.
Фонарика у вахтерши не оказалось. Николай с головой окунулся в промозглую атмосферу подвала, освещая себе путь зажигалкой. Крыс тут было множество, они противно верещали, потревоженные внезапным появлением человека, норовя перебежать ему дорогу; недобро светились их глаза из темноты.
Сыро. Николай нагнулся, освещая пол. Никаких свежих следов, свои он видел за собой отчетливо, но прошел до конца подвала и повернул обратно. С водяных труб ему за шиворот капала вода, как еще только проржавевшие трубы выдерживают давление.
Он поблагодарил вахтершу. Воспользовавшись любезно предложенной тряпкой, вычистил обувь. Выйдя на улицу, еще раз обошел здание. Оно стояло особняком от жилых домов, но не было огорожено. А вот лицей компьютерных технологий был обнесен металлическим забором, за ним просматривались хозяйственные постройки, широкая спортивная площадка с двумя баскетбольными стойками, по краям площадки – ворота средних размеров. Снег на площадке утоптан, видимо, студенты нередко играли здесь в футбол.
Какой-то паренек с коричневым «дипломатом» обогнал Николая. Тот остановил его.