Группа первая, (rh +). Стабильное неравновесие (сборник)
Шрифт:
– Готов… – ответил Шальнов чужим, надломленным голосом. – Сразу насмерть.
– Вот и снова третий… – устало заметил Сарматов и прикрыл ладонью открытые глаза мертвеца.
Восточный Афганистан
1 июля 1988 года
– Это ведь ты был тогда третьим, правда? – поймав ускользающую нить сознания, спросил майор и тут же вновь погрузился в забытье.
– Да, Сармат, это был я, – признался американец, зная, впрочем, что майор уже его не слышит. Полковник удивленно обнаружил, что к его глазам подступили слезы. – Я тогда был на другой стороне…
Конечно, он, полковник ЦРУ, не бегал по джунглям со снайперской винтовкой, но ответственным за операцию повстанцев Савимби был именно он – Метлоу…
Взгляд американца остановился на растрепанных пачках с долларами. Взяв одну из них, он задумчиво взвесил ее на ладони, не отводя взгляда от Сарматова. Майор выглядел совсем плохо, даже не посвященному в тайны медицины человеку было понятно, что долго он не протянет. Вдруг Метлоу чему-то усмехнулся и спрятал пачку в карман. Остальные доллары он запихнул в рюкзак. Положив его под голову, полковник растянулся рядом с Сарматовым и погрузился в сон, похожий на долгое падение в черную, бездонную пропасть.
Проснулся Метлоу от ударов и злобных, гортанных криков. Полковник открыл глаза и увидел людей в халатах и чалмах, ощетинившихся стволами автоматов. Остатки сна мгновенно слетели с него. Он сел, стараясь не делать резких движений, чтобы незваные гости, не дай бог, не открыли огонь по нему. «Духи» продолжали что-то кричать, полковник видел, как сверкали в лютой ярости их глаза. Один из них потянул из-под него рюкзак, но, получив ногой в пах, переломился надвое и упал на землю. Злобные голоса слились в сплошной гул, на Метлоу посыпался град ударов, угрожающе защелкали затворы.
– Кто-нибудь говорит по-английски? – стараясь перекричать весь этот бедлам, громко спросил он.
– Ты хочешь что-то сказать, гяур? – ответил по-английски сидящий на коне человек в черном халате и зеленой чалме.
– Только то, что я Джордж Метлоу, полковник Центрального разведывательного управления Соединенных Штатов Америки.
Человек на коне изменился в лице. Он властно поднял руку, призывая моджахедов к повиновению, и вопросительно посмотрел на стоящего поодаль человека с очень смуглым, более темным, чем у остальных, лицом. Человек этот более был похож на индийца, чем на афганца. Он кивнул черному всаднику и впился глазами в американца.
Всадник спрыгнул с коня, цыкнул на не на шутку разошедшихся боевиков и также начал пристально всматриваться в лицо незнакомца.
– А ты можешь доказать, что ты из ЦРУ? – спросил черный и неожиданно стрельнул полковнику под ноги, так, что пуля ушла в землю. Потом он поднес воняющий гарью ствол к лицу американца. – По нашим сведениям, гяур, полковник Метлоу давно находится у Аллаха… Так что лучше тебе сказать правду! Признавайся, кто ты? Как твое имя, говори!
– Заткни в задницу свои сведения! – ответил полковник и достал из кармана рубашки цветную фотографию, ту копию, которую когда-то показывал Сарматову генерал Толмачев. На ней был изображен американец – бравый военный в форме «зеленых беретов».
Человек в черном халате некоторое время недоверчиво разглядывал фотографию, потом передал ее стоящему за спиной смуглому. Тот так же придирчиво стал рассматривать фотографию, то и дело переводя взгляд с нее на лицо американца. Наконец он повернулся к главарю и сказал резким, неприятным голосом:
– Убери свою дурацкую пушку, Хабиб, и помоги господину полковнику встать!
Повернувшись к американцу, смуглый, прижав руку к сердцу и расплывясь в слащавой, подобострастной улыбке, поклонился ему:
– Сэр, хотя ваш облик на фотографии слегка отличается от оригинала, Али-хан все же узнал вас! Мы с вами несколько раз встречались, сэр…
– Али-хан? – переспросил Метлоу. – Пакистанская разведка ИСИ… Значит, мы на территории Хекматиара?..
– Господин Хекматиар будет рад встрече с вами, господин полковник! – еще шире улыбнулся смуглый.
– Есть более важные дела… коллега… Но для начала отгоните подальше этих обезьян!
Али-хан что-то крикнул Хабибу, и тот, размахивая камчой, оттеснил соплеменников, прогоняя их за кусты.
Убедившись, что близко нет никого, кто бы мог слышать их разговор, Метлоу взял Али-хана под руку:
– У ИСИ доверительные отношения с ЦРУ, не так ли, Али-хан?
– Такова воля Аллаха, сэр! Али-хан, как и многие наши, учился в Штатах…
– Вот этому человеку, – полковник кивнул на лежащего под кустом практически бездыханного Сарматова, – срочно нужен хороший врач.
– Кто он, сэр? – полюбопытствовал Али-хан.
– Русский офицер… Он помог мне вырваться из лап КГБ.
– Он из КГБ?..
– Нет! Обычный пехотный майор. В России ему грозит военный трибунал за то, что он отказался сжечь афганский кишлак, как его?.. Таганлы, кажется.
– Неделю назад русские ликвидировали базу Хекматиара в этом кишлаке…
– Знаю!.. Там он меня и вырвал из их сатанинских объятий!..
– Вы много пережили, сэр! Сочувствую!.. – закачал головой Али-хан.
– Можно сказать, что я второй раз родился, Али-хан! – усмехнулся полковник и склонился над Сарматовым. – Русский, ты слышишь меня?.. Очнись, русский!..
Тот открывает глаза, в которых, не находя выхода, бушевала мутная казачья ярость…
– Все будет о'кей, русский! Все о'кей, слышишь?! – произнес по-английски Метлоу.
Губы Сарматова, запекшиеся кровью, скривились в презрительной усмешке, и он отвернул голову.
– Вы мне не ответили на мой вопрос о враче, Али-хан! – напомнил полковник.
– Врач у Али-хана есть, господин, но… – выразительно замолк пакистанец и отвел в сторону глаза.
Американец мгновенно понял, на что намекал собеседник. Он оглянулся по сторонам и, убедившись в том, что за ними никто не наблюдает, опустил в карман халата Али-хана пачку баксов.