Грустное начало попаданства
Шрифт:
Спросил об этом — надо же как-то наводить мосты, ведь им придется много трудится и в личном плане и в служебном. Но оказалось, немного ошибся. Алена озабочено спросила его:
— Я так открыто думаю?
— Мне да! — ответил Сергей, чуть не ляпнул про ценный опыт попаданства, но в последний момент кое-как сдержался. Из-за этого разговор провис и как-то оказался неоконченным. Оба от этого сконфузились, пока Алена не нашла тему продолжения:
— Мне разрешили временно использовать эмку наркомата, — сказала она и предложила: — поедем?
Сергей простоватенько подумал, что Алена умеет
Минусом и очень большим было наличие в автомобиле чужого человека. Но попаданец и так не собирался болтать напропалую. В машине НКВД да секретничать, ха! И пусть это еще эпоха 1930-х годов с его примитивной техникой. Но, вроде бы, в Европе уже умели подслушивать и даже первые магнитофоны начали клепать. Нквдешники, куда уж спешили перестрелять всех буржуев, но технику перенимали не менее быстро. Так что Сергей ничуть бы не удивился, когда в капоте «Эмки» окажется большеватенькая бандура магнитофона.
Он и Алене показал — «Нельзя!» та быстро сообразила, правда, подумала про шофера. Чтобы работник НКВД да не подслушивал, а потом не докладывал наверх! И звание него будет такое же — сержант госбезопасности, хе-хе!
Так что в машине они разговаривали на нейтральные темы — о погоде, о красивой Москве. Даже о прелестных женщинах, что было не очень-то приятно для Алены. Впрочем, попаданец с его-то большим, прямо-таки огромным опытом общения с представителями прекрасного пола, сумел наладить и здесь разговор, постепенно переведя его на диеты питания и моды одежды 1930-х лет.
Так и приехали, благо Якиманская набережная тоже был центр Москвы. Да и столица 1930-х голов была еще относительно небольшой — в рамках Садового кольца. Дальше уже шли деревенские пригороды.
— Вот и прибыли, Сергей Александрович! — торжественно объявила Алена, когда машина остановилась у небольшого (гкхм!) трехэтажного особняка, — это ваш дом, ваше личная квартира!
Глава 11
Алена, иными словами сержант госбезопасности Кормилицина, заставила его еще и покраснеть, поставив вскоре в нехорошую ситуацию. Он даже немного промедлил около здания, не понимая, что здесь такое? А в это время это зараза, хоть и красивая, но прилипчивая, обежала машину и открыла дверь автомобиля с его стороны. Красивая молодая женщина за ним ухаживает, как в буржуазном обществе!
Он вышел из машины с красным от смущения лицом (еще немного от бешенства). А Алена, как ни в чем не бывало, пошла слева от него, правда, чуть позади, показывая, что он тут главный. Нет, с этим надо что-то делать! Вначале она будет слегка над ним пошучивать, потом стебаться, а потом просто на шею сядет и еще прекрасными ножками начнет бить, — мол, поехали уже, партия и товарищ Сталин приказали идти быстрей!
Все же, видимо она не рассчитала своих действий, поскольку была совершенно поражена дальнейшими шагами. Великий князь, дойдя до мраморных перил роскошного крыльца-портика, вдруг одним махом перебросил ее к перилам, и прижал, оказавшись совсем близко.
О да у них сейчас будет интим! И она не против, только почему на улице? Или он извращенец, не зря ведь говорят, что аристократы — верхушка загнивающего старого общества, а он ведь тоже Романов!
Посмотрела в его лицо и похолодела, настолько он было злым. Но она же мягко пошутила, его коллеги по НКВД даже не обращали, считая, что это лишь пролетарские шутки. А он обозлился. Ха, если он будет в таком духе, то вся любовь сведется к грубому изнасилованию, а она не хочет!
Она попыталась вырваться, но руки великого князя, такие мягкие и даже нежные, ставшие неожиданно сильными, не дали ей ни одного, пусть крохотного шанса. Ой, я больше не буду, пожалуйста!
— Сержант Кормилицына, я советский гражданин, как и все в СССР, но я отнюдь по происхождению не рабочий и не крестьянин. А потому шуток таких не принимаю! Понятно или нет? — голос великого князя звучал металлом и был очень грубым.
— Понятно, — прошептала девушка, немного покраснев, нет, даже порозовев. И стала она такой привлекательно-прелестной, что Сергей едва сдерживался, что бы ее целовать или, как минимум, признаваться в любви.
Но он твердо злился, потому, как прекрасно понимал, — смягчись он только раз, не выдержав характера, и затем все, Алена сама не поймет, как будет над ним стервозится, наглея раз от раза все сильнее
— Если ты еще раз попытаешься надо мне поиздеваться, я в тот же миг отправлю тебя в распоряжении наркома НКВД Ежова, — предупредил он таким же злым голосом, хотя все естество его было против. Но с женщиной так всегда, чем больше ее ты любишь, тем сильнее ругаешь. Пся крев!
— Я больше не буду, никогда — никогда, — вроде бы честно поклялась она. Сергей все равно не поверил. Если она бы сказала, просто не будет, то он согласился бы, но что никогда не будет, хо-хо! Говорят, что иногда ангелы по небу летают, а вы верите?
— Смотри, я тебя предупредил, — повторил Сергей, — потом плачь не плачь, а будет уже поздно.
Алена помолчала и как-то робко (!) сказала:
— Пожалуйста, не гневайтесь на меня, ваше высочество. Чем я могу смягчить ваше недовольство?
И была она такой хорошенькой-хорошенькой, слабой и от этого привлекательной, что он чуть было не сломался.
Но тут попаданец заметил, как она занимательно выгнула немаленькую грудь, как привлекательно поставила свою длинные ноги. Лишь хмыкнул. Самочка ты самочка, очень красивая, но с болтливым языком. И ведь ничего не сделаешь, се ля ви, мужчины, терпи!
От таких мыслей его намерения стали более деловыми и Сергей сказал:
— У меня нет сейчас никаких больших желаний, но я подумаю. С твоей же стороны, ты должна быть очень тихой и старательной, — он посмотрел на нее так тяжело, что она вздрогнула и задрожала.
А потом он, как ни в чем не бывало, медленно пошел к парадной двери, чуть отогнув левую руку. Ждет меня, хочет, чтобы я с ним шла под руку, — догадалась Алена, и я ведь не против, только характер в раз не изменишь.
Так они и вошли — торжественно, горделиво, почти как муж и жена. А в особняке между тем шла откровенная суматоха.