Грустное начало попаданства
Шрифт:
— Что здесь происходит? — не выдержав, удивился Сергей Александрович, — к чему-то готовитесь, должно прийти высокое руководство?
— Как сказать! — к ним стремительно подошел мужчина, по виду и манерам явный местный начальник, — по телефону из наркомата НКВД сообщили, что должен прийти великий князь…
Мужчина, не договорив, замолчал, и попаданец понял, что он должен представиться, если не хочет, чтобы его с позором попросили из здания.
«А как бы иначе, — попытался он оправдать мужчину, — здание частное, нечего тут всяким шландать. Может, хозяин будет бродить в легком дезабилье, а тут ехидные незнакомцы.
— Я — великий князь, — довольно властно сказал он, так что самому понравилось, — меня зовут Сергей Александрович, к вашим услугам!
— Ага, — нерешительно сказал мужчина, — а я, стало быть, Прохор Герасимович, бригадир местный.
Еще немного поколебавшись, придирчиво посмотрев на Сергея, словно на нем что-то был написан его статус, на Алену Кормилицыну. Потом не выдержал и попросил: — а документ какой-нибудь имеется, извините?
Сергей в нерешительности замер. У его респондента, как и у любого советского гражданина, был паспорт, но там не был написан статус великого князя. Конечно, паспорт есть паспорт, нечего желать нежелаемого, но Прохора Герасимовича иначе непробьешь. Вот бы удостоверение было! Надо попросить такую бумажку на председателя Всеславянского комитета. И подписать — великий князь Романов С.Л.
Алена словно прочитала его наивные мечты и… вытащила данное удостоверение. И даже с фотографией. Ее-то откуда взяли?
Дождавшись, пока бригадир чего-то там прочитает текст удостоверения и напоследок сличит фото с оригиналом, Сергей бесцеремонно взял документ, сам посмотрел. Действительно председатель Всеславянского комитета и фотография его, видимо, из прежнего места работы. Вот жеж ж! До него дошло только здесь прикрепить юридически его положение, а руководство страны, скорее всего сам И.В. Сталин, пришли к такому выводу гораздо раньше. И ведь не ошиблись!
Отдал удостоверение обратно в руки спутницы, весело сказал:
— Нуте-с, если с юридической частью мы закончили, то покажите мне мое жилье, самому интересно.
— Пожалуйте! — засуетился Прохор Герасимович, показывая здание и одновременно рассказывая его историю. Оказывается, до революции это был особняк высокого сановника, ушедшего в отставку и уехавшего по традиции всех богатых отставников в старую столицу. Но поскольку связи в Зимнем дворце у него оставались широкие, и сам император Николай II не чурался спрашивать его мнения, то и здание строилось с учетом всегр этого.
Три этажа строились таким образом: на первом этаже были подсобные помещения и комнаты слуг и служанок, на втором этаже — официальный зал, как для танцев, так и для больших сборов, небольшие комнаты для заседаний, где могли уединяться и два человека и пятнадцать, курильня, парадная столовая. Наконец, на третьем этаже были личные помещения — спальни хозяина и членов семьи, кабинет и библиотека, домашняя столовая и т. д.
После революции особняк, естественно, национализировали и выбросили хозяев на улицу. Поначалу в здании находились различные ведомства, а потом, после переезда советского правительстве, по очереди несколько наркоматов.
— Грязи и хлама оставили много, но ничего сильно не переломали, — неспешно говорил бригадир, — так что можно обойтись косметическим ремонтом, а потом привезти и мебель, старая-то почти за двадцать лет сильно излохматилась.
— Мебель вам привезут из-за границы, французскую. Распоряжение ЦК ВКП (б). Сам лично товарищ Сталин подписал! — вклинилась Алена торжественно.
— Угу, — задумчиво сказал Сергей. По-видимому, на него ставят очень многое. Это и радует и немного пугает. А вдруг не оправдает доверия? Причем не по его вине, доверие окажется тяжеловатым.
Ладно, пессимистические мысли прочь! Спросил в воздух, не зная, у кого поинтересоваться — толи у бригадира, толи у секретарши:
— С материальной базой вижу хорошо. Как с кадрами?
— Вы еще не видели всю базу, — обидчиво сказала Алена, — что продовольственную, что техническую. Всего на двенадцать привилегированных и на сто обычных пайков, на три грузовых машин и семь легковых. Гараж, при нем легкая мастерская, еще два жилых дома для вспомогательного персонала. И, по сути, часть казармы центрального аппарата наркомата НКВД, там проживают стрелки НКВД, охраняющие здания и имущество Комитета.
Сергей примирительно поднял руки в знак капитуляции:
— Полностью сдаюсь, прямо-таки безоговорочно, моя красавица. Но все же, скажи, сержант госбезопасности НКВД, тебе же нарком сказал, что у нас с кадрами? — пояснил: — я не требую делиться с секретами, но общие сведения ты можешь сказать.
Алена недовольно посмотрела на стоящего рядом бригадира, откровенно греющего уши, но сказала:
— Состав комитета и вспомогательного персонала, обслуживающего великого князя, делится на три части: первое, вольнонаемные помощники, выполняющие ответственную работу, типа меня. Их немного, меньше десяти. Второе, стрелки НКВД из батальона наркомата. Я точно не знаю, но, по-моему, их в совокупности сотни полторы. И Николай Иванович меня предупредил, что не экономили. При потребности охрана может быть увеличена до полного батальона.
И третье, вспомогательный персонал, то что раньше называлось слуги, а также повара, официанты и библиотекари, составляют около сотни человек. Они набирались из состава политических заключенных, но выбор тщательно контролировался, так что можете им доверять до определенного уровня, разумеется.
Сержант госбезопасности Кормилицина выразительно посмотрела на великого князя. Да он и сам понимал, что политзаключенные, обвиняемые в основном по 58 статье, фактически были невиновны, вся их вина, как, скажем, великого князя, заключалась в происхождении до революции или месте работы, неудобном для Советской власти.
Алена подтвердила, сказав, что по третье группе подбирали специально из слуг аристократов — от полотеров до постельничих до письмоводителей и секретарей. Все опытные и квалифицированные, работающие старательно. Их предупредили, что в случае «косяка» и просто недовольства великого князя их отправят обратно в места заключения, а кого и сразу к расстрельной стенке.
— Не беспокойтесь, ваше высочество, люди очень рады вам прислуживать, — отозвался Прохор Герасимович, — и не только из наказания, — посмотрел он на Алену укоризненно, — большинство являются по происхождению из слуг великих князей, некоторые даже из прислуги императорской четы. А из молодых — дети дореволюционных слуг. У всех очень хорошие впечатления, а вот при Советской власти как-то не сложилось. Так что будут вам служить не за страх, а за совесть.