Шрифт:
– Надо было обезьяну купить, – прошептал Сэр Гервард, осторожно балансируя на коньке черепичной крыши, ярко блестящей в свете луны и исключительно скользкой после внезапно обрушившегося на них пронизывающего ливня, промочившего бывшего рыцаря и его спутника, куклу-волшебника Мистера Фитца.
Ни рыцарь, ни волшебник не были на себя похожи этой ночью. Сэр Гервард был одет в закопченный кожаный жилет и галифе трубочиста, обрезанные по колено, с мотком веревки на плече и кинжалом за поясом вместо меча. Мистер Фитц замаскировался под подмастерье трубочиста, в драном плаще с капюшоном, закрывавшим его тыквообразную голову из папье-маше, и длинных кожаных перчатках на деревянных руках.
– Обезьяна была недостаточно дрессированная, а ум
– Но кошелек у меня украла с легкостью, – возразил Сэр Гервард. – Если бы купили, она была бы тут, а мне не пришлось бы мокнуть, мерзнуть и…
– Спорный вопрос, кроме того, обезьяну мы не приобрели и уже добрались до точки входа.
Сэр Гервард глянул вперед, на огромный кирпичный дымоход, торчащий из крыши метра на два. Примерно в середине кладки меж кирпичей виднелась узкая золотая полоска со зловеще выглядящими рунами и колдовскими надписями.
– Обезьяна сразу бы наверх запрыгнула, избежав всех этих заклятий, – сказал он. Подвинулся вперед на шаг или два, вздрогнув, когда босые ноги попали на острый край медного конька крыши.
– Запрыгнуть наверх – не значит избежать их, – сказал Мистер Фитц. Его пронзительно голубые глаза засверкали в лунном свете, когда он принялся разглядывать золотую полоску. – Волшебник-архитектор, создавший этот дом, хорошо знал свое дело.
– Уверен, ты сможешь нейтрализовать заклинания, – сказал Сэр Гервард.
– Лучше всего будет оставить их в неприкосновенности, лишь снизив их действенность, – ответила волшебная кукла, роясь в поясной сумке и доставая неколько длинных листов тонкой вощеной бумаги, испещренных рунами, написанными чернилами цвета засохшей крови очень плотными строчками.
– Снизив действенность? – переспросил Сэр Гервард. – И в какой пропорции? Это же смертельные заклинания, так?
– Действительно, – ответил Фитц. Лизнул крышу длинным синим языком, похожим на кожаный, собирая влагу, необходимую вместо слюны, которую не мог произвести его рот. Увлажнил один из листов бумаги и аккуратно налепил поверх золотой полоски, а потом сильно надавил. Руны на золоте ярко запылали, а потом медленно угасли, усмиренные контрзаклинаниями с листа бумаги.
– Теперь от них почувствуешь легкий укол, боль, что-нибудь в этом роде.
– Боль бывает разной по силе и характеру, – мрачно сказал Сэр Гервард. Но снял с плеча моток веревки и нажал на замок якоря-кошки. Раскрылись три зазубренных крюка. – Теперь эту штуку цеплять?
– Пока нет, – ответил волшебник, внимательно глядя на край дымохода. Взял другой лист бумаги, намочил точно так же, как первый, и прилепил поверх карниза. – Умный маг. Скрытые заклинания на верхних кирпичах кладки. Но думаю, что теперь можно безопасно двигаться дальше. Ты уверен в правильности плана?
– Если все обстоит так, как нам сказали и как ты увидел магическим способом, – ответил Сэр Гервард. – На что, безусловно, положиться нельзя. Однако я не думаю, что Монтол ожидает, что мы заявимся, и это главное.
Дом с пронизанной волшебством крышей, на которой они стояли, принадлежал упомянутому Монтолу, известному под прозвищем «Тощий кошелек», и не за бедность, а, напротив, за огромное богатство, факт которого он всячески отрицал и которое очень не любил тратить. Он привлек внимание Сэра Герварда и Мистера Фитца, лишь по случаю заделавшихся ворами-домушниками, поскольку два дня назад ему в глубокой тайне доставили груз фигурок из слоновой кости, семьдесят четыре крохотных изваяния размером с палец, изображения божеств дальнего королевства Асантра-Лурр. Монтол, вполне возможно, и не знал, что четырнадцать статуэток являлись не просто изображениями божеств, но служили энергетическими якорями, связывающими сами божества с миром смертных. С их помощью можно было вызвать божеств, даровав им новое существование. Говорили, что служение этим божествам было запрещено в силу различных причин, но, по большей части, из-за их зловредного характера, и поэтому Совет по исполнению Договора Мировой Безопасности, возможно, мифический, возможно, давно уже не функционирующий, в незапамятные времена принял решение уничтожить эти статуэтки. Сестричество, само по себе удивительное, то, где родился и вырос Сэр Гервард, было удивлено фактом появления единственного среди их отпрысков мужского пола, но это не могло помешать членам сестричества найти ему подобающее применение. Мистер Фитц, в свою очередь, был существом мужского и женского пола одновременно или бесполым, по своему желанию, и служил Совету со времен его учреждения политическими силами, большая часть которых уже несколько тысячелетий не существовала.
В другом месте или времени, может, и не потребовалось бы, чтобы Сэр Гервард и Мистер Фитц забирались на крыши и пытались забраться в дом Монтола через огражденный смертельными заклинаниями дымоход. Но в городе Куокрош, вдалеке от союзных Совету сил, некому было приложить к этому влияние или власть. Здесь Монтол был не только членом городского совета и главой хорошо подготовленных банд на службе города, он неохотно, но с умом платил приличные и полновесные деньги множеству судей, адвокатов, сторожей и ловцов воров, дабы любая преступная деятельность в городе, если таковая и появится, проистекала под его контролем, а не по отношению к нему самому и его исключительно ценной собственности.
Поэтому лазание по крыше в дождь и через дымоход оказались неизбежны.
Скрипнув зубами, Сэр Гервард поднял ногу выше закрытого бумажным листом с заклинаниями золотого пояска, начиная влезать на дымоход и ожидая чего-то вроде удара кинжалом в пах. Чего-нибудь такого, что Мистер Фитц назвал бы переносимой болью. Но почувствовал лишь легкое покалывание, такое, как обычно бывает, когда слишком долго на одном месте сидишь. Иголочки.
Закрепив якорь-кошку на крае дымохода, он медленно и тихо опустил веревку внутрь. Если план, который они за взятку получили у чиновника по налогам «с дыма», правилен, веревка должна была закончиться меньше чем в полуметре от верхнего края камина. Так, чтобы можно было скрытно спустить ее, не привлекая внимания.
– Учитывая, сколько ты вчера вечером аластранского вина выпил, думаю, нам следует несколько изменить план, – тихо сказал Мистер Фитц. – Я полезу первым, на случай если там еще какая-нибудь колдовская защита. Ты досчитаешь до восьми и спустишься следом…
– Десять. Вроде мы на десяти сошлись, – прошептал Сэр Гервард. – Что если там окажется нечто, что потребует больше мгновения, чтобы развеять? Я не хочу влететь под заклинание, смертельное, сдирающее кожу, что-нибудь такое.
– Очень хорошо. Последуешь, сосчитав до десяти. Мы окажемся в Большом Зале, скорее всего, пустом…
– Гм, – сказал Сэр Гервард, не то чтобы не соглашаясь, но выражая возможность иного исхода.
– Скорее всего, пустом, учитывая скупость Монтола, если не считать собак, которые свободно разгуливают внутри, – продолжил Мистер Фитц. – Если они там, бросим им усыпляющую косточку, которую я заранее приготовил… надеюсь, она у тебя под рукой?
Сэр Гервард показал на левую штанину галифе с необычно большим бугром до самого колена, где припрятал поделенную на части кость, на которую Мистер Фитц наложил заклинание сна для собак. Кость была поделена на четыре части, чтобы каждому из четырех ищеек, бульдогов, аланов, или какую там породу охранных собак держал у себя хозяин, было во что вцепиться зубами. Достаточно было едва лизнуть кость, чтобы сразу же уснуть. К счастью, такие кости действовали только на собак, так что человек вполне мог брать их в руки. Мистер Фитц знал множество заклинаний, направленных на иных, нежели человек, существ. Для человека сонное заклинание обычно приходилось накладывать на конфеты или цукаты, если только не надо было усыпить каннибала, такого, как ужасные обитатели разрушенного города Корадон.