Грузинские народные сказки. Сто сказок.
Шрифт:
Говорит конь Лурджа:
– Ничего, иди с ним, только не смотри по сторонам, а как войдешь, повернись, висит там за дверью меч, ты сорви его со стены и скажи: ох, и прелесть, клинок старый, и ножны каковы! Сними и перевесь через плечо.
Так и сделала девушка: как вошла в казну, и не посмотрела она по сторонам, а только повернулась, увидела меч и воскликнула:
– Ох, и меч, и клинок старый, и ножны каковы! Сняла со стены и повесила на себя.
Пришел сын царя к матери,
– Говорила я тебе, что не девушка это, – говорит мать.
– Нет и нет, – твердит сын, – не верю, девушка она, и все. Сказала мать:
– Хорошо, пригласи его выпить вместе с тобой вина. Не сумеет пить, значит, девушка.
– Очень хорошо, – сказал сын.
Пошел он к девушке и говорит:
– Давай-ка сегодня выпьем вина, посмотрим, кто кого перепьет. Пошла девушка к коню и говорит:
– Что же мне делать, Лурджа? Зовет он меня вино пить, а я и капли в рот никогда не брала.
Сказал конь:
– Скажи ему: «Что ж, выпьем, только я привык, чтоб мой конь стоял за моим стулом». И сколько ни будет тостов, ты, как возьмешь рог, повторяй про себя: «Я пью, а Лурджа пьянеет!»
Так и сделали. Пьет девушка, приговаривает: «Я пью, а Лурджа пьянеет!» И сидит она, как будто и не пила ничего.
Вот уж последний тост – благословение дому пьют, а она и забудь сказать: «Я пью, а Лурджа пьянеет». Забыла, и все это опьянение на нее пало.
Охмелела она, сомлела, так за столом и уснула. Упала с головы шапка, рассыпались по плечам волосы.
Раздели ее, уложили в постель, мужскую одежду всю спрятали, а взамен положили возле ее постели весь золототканый парчовый женский наряд.
Проснулась наутро красавица, видит, нет ее мужского платья, а взамен женский наряд лежит.
Заплакала она, да уж что делать! Оделась, пошла к своему коню, плачет, убивается:
– Что ж мне теперь делать, что со мною будет?
А Лурджа в ответ:
– Чего же ты плачешь? Выходи за него замуж, кого еще лучше искать?
Поженились они и стали жить вместе мирно да счастливо.
Прошло время. Отяжелела она, а сын царя уехал в гости к другому царю.
А как уезжал, сказал жене:
– Дай мне твоего коня.
Сказала красавица:
– Он мне дороже моей жизни, но не дороже твоей. Возьми, только скажи конюхам, чтобы не привязывали его, на свободе бы его держали.
Уехал сын царя.
Родила она чудесного золотокудрого мальчика.
Послали свекор со свекровью гонца с радостной вестью:
«Родился у твоей жены золотокудрый мальчик».
А путь гонцу лежал через царство родителей той красавицы.
Зазвали его, выспросили, куда и зачем он едет.
Показал он письмо. Взяли они, порвали письмо и написали другое.
«Родился
Проклял бог гонца – опять он через то царство поехал.
Зазвали его, взяли письмо, порвали и написали другое. «Разожгите печь, три дня топите и бросьте в нее мою жену с ее детенышем».
Подали письмо царю с царицей.
Плачут они, убиваются, да уж что делать?
Разожгли печь, топят, накаливают.
Настала третья ночь, пришло время бросить бедняжку в печь. А там, у сына царя, водили, водили конюхи коня Лурджу, устали, привязали за ногу и оставили.
Вот подняли красавицу вместе с постелью и ребенком и несут в печь, а Лурджа учуял недоброе, рвется, рвется, оторвал ногу, осталась она на привязи. Понесся конь на трех ногах. Вот-вот мать с ребенком в печь бросят, а он прилетел, схватил их вместе с постелью и унес далеко в горы.
Сложил Лурджа свою ношу на одной высокой горе и говорит красавице:
– Не слуга я тебе о трех ногах. Убей меня, поставь по трем сторонам по одной ноге, а в середине голову. Стань на голову и скажи: «Во имя правоты и честности моего коня да будет здесь храм, достойный службы и преданности его!»
Плачет женщина, плачет, убивается: «Как мне своею рукою тебя убить!» Не отстал Лурджа, настоял на своем. Взяла она нож, убила его, поставила, как он велел, три ноги по трем сторонам, а в середине голову, стала на голову и сказала:
«Во имя правоты и честности моего Лурджи да будет здесь храм, достойный службы и преданности его».
Как сказала, так и исполнилось.
Такой чудесный храм поднялся вдруг на останках бедного Лурджи, что только бы смотреть да радоваться.
Тут же и дом для жилья, тут же и родник с ключевой водой. Увидели тот храм какие ни есть на свете звери да животные, приходят, служат матери с ребенком.
Растет мальчик, бегают вокруг него волк, медведь, лиса, олень, козуля, служат ему, от беды охраняют…
А сын царя вернулся домой, спрашивает, где жена с сыном. Сказали ему, что по его письму, не решась перечить, растопили они печь и только хотели сжечь невестку с ребенком, как напало на них что-то, подхватило и унесло.
– Да нет, – говорит сын, – это вы мне что-то несуразное писали, а я написал, чтоб беречь их и ждать моего возвращения.
Поняли все, как ошиблись, плачут, бьют себя в грудь. Весь город в траур одели. Ни жив, ни мертв ходит сын царя, убивается, плачет, света белого не видит.