Грузия. Перекресток империй. История длиной в три тысячи лет

Рейфилд Дональд

Каинов убийственный помысел,Сифа сынов бесчиние,непотребство исполинское,скверну жителей пятиградиямногократно умножил я,уподобясь потоку зла,неудержимо вспять стремящемуся.Египтян жестокосердие,обычаи ханаанские,и жертвоприношения,и кудрей сплетение,колдовство, волхвование —все, что претит воле Твоей, —перенял я кощунственно,превзойдя примеры бесчиния.…грешники,средь которых – и первый я,и средний, и последний,как пучина бездоннаявобравший в себя потоки мерзости.

Изредка Гимны покаяния, возможно, намекают на политическую карьеру Давита:

«Я пределы нарушил дерзостно, и прибавил дом к дому, и присоединил поле к полю, у немощных отнял их долю, об одном лишь лелея помыслы, чтоб соседей у меня не было, чтобы только один я населял всю эту землю» [76] .

Давит предвидел, что рано умрет, и умер 24 января 1125 года. Его похоронили в Гелати, в комплексе собора, монастыря и семинарии, который он основал и который еще строился. Царь приказал, чтобы его тело положили под порогом, чтобы каждый входящий наступал на него. Он оставил два завещания (андердзи): первое, составленное в 1124 году по наущению его духовного отца Арсена Икалтоели, передает монастырю Шио-Мгвиме земли, конфискованные у мятежников, с просьбой поминать его в каждой службе [77] . Второе завещание, написанное накануне смерти, короче и более спорное: Давит выражает свое удовлетворение тем, что оставляет после себя царство от Никопсии (сегодняшнего Туапсе) до Дербента, от Осетии до Арагаца (горы между Ани и Ереваном) и хвалит сына и наследника Деметрэ как самое дорогое ему благословение от Бога: «мудростью, и мощью, и мужеством превосходящего меня, и святостью». Но завещание самым неожиданным способом распоряжается престолонаследием:

76

Агмашенебели Д. Покаянный канон // Пер. А.А. Гогешвили, Л. Григолашвили. Тбилиси, 1989. С. 30–39.

77

Davit Aghmasheneblis anderdzi Shiomghvimsadme / Ed. A. Gogoladze. Tbilisi, 2000; Silogava V. Anderdzi Davit Aghmasheneblisa Shiomghvimisadmi. Tbilisi, 2003.

«И детям, и царице моей вменяю, при посредничестве Божием, чтобы Деметрэ брата своего Цвата воспитал, и, если пожелает Господь и будет хорош, после себя сделал царем над отечеством, и сестер своих почтил, как детей моих возлюбленных». [Слово «цвата» бо2льшей частью специалистов толкуется как вариант наречия цота (немножко), но некоторые заключали, что «Цвата» – это прозвище Вахтанга, мальчика, которого родила вторая жена, Гурандухт.]

Второе завещание дошло до нас только в виде копии XIX века. Не исключено, что оно является подделкой. Само условие «если пожелает Господь и будет хорош» неуместно, когда говорят о престолонаследии Богом помазанного царя, и даже мысль о том, что наследник престола должен быть регентом младенца-брата, а не передавать престол своему собственному сыну, противоречит всему, что Давит и его предшественники делали, чтобы обеспечить неоспоримый переход власти от царя до царя. Спрашивается, не вставила ли это условие кипчачка Гурандухт, вторая царица, и ее сторонники, чтобы в конце концов ее шестилетний Вахтанг, наполовину кипчак, унаследовал престол? (У Гурандухт была и дочь Тамар, еще моложе Вахтанга, которая потом, как ее сводная сестра, тоже Тамар, вышла замуж за члена осетинской царской семьи.) Сознательно или нет, Давит, по-видимому, завещал бомбу замедленного действия, которую его сын и внук смогли обезвредить с огромным трудом. Арсен Икалтоели, тридцать лет дававший Давиту «надежду и путеводство», сочинил для Давита эпитафию, в 1127 году высеченную на надгробной плите в Гелати. На ней до сих пор можно прочитать:

Некогда в Начармагеви я угостил семерых царей,Турок, персов, арабов из границ своего царства изгнал.Рыб из здешних рек перебросил в тамошние.Все это исполнив, я сложил руки на груди.

Сам Давит написал эпитафию попроще: «Вот мое покоище между одной вечностью и второй. Этого я желал, и здесь я поселился».

7

Деметрэ и Гиорги III

Когда в 1125 году двадцативосьмилетний Деметрэ I пришел к власти, он оказался в сложном положении. Во-первых, отец умер, не успев венчать его на царство перед духовенством и знатью; во-вторых, существовало второе завещание, по которому Деметрэ являлся просто регентом младшего брата. Грузия была фактически боевым фронтом с соседними мусульманскими государствами от Черного моря до Каспийского, сквозь Центральную Армению и Азербайджан: угроза превосходила силы даже крайне подвижной грузинской армии, несмотря на то что Давит IV своими завоеваниями оставил наследнику объединенное и хорошо защищенное царство. Давит завещал сыну «знамя мое счастливое, и доспехи мои царские, и хранилища мои верхние и нижние». Враги нового царя решили ковать железо, пока горячо: уже в 1125 году Деметрэ пришлось сражаться с сельджуками, которые осаждали Дманиси, крепость, охраняющую Тбилиси с юга (в 1130-х гг. Деметрэ потеряет, а потом вернет себе Дманиси). Все-таки Деметрэ смог захватить Хунани, на полпути к Гяндже, и таким образом превратить Триалетские горы в преграду дальнейших нашествий.

В следующем году Ширван восстал против грузинской власти, хотя эмиратом управлял зять Деметрэ Манучехр III. Ширваншаха и его мусульманский народ, искавших полной независимости, поддерживали сельджуки. С помощью своей сестры Деметрэ пошел на компромисс, и в 1129–1130 годах Ширван заново разделили, проведя новые границы по реке Тетрицкали (Аксу). Северо-западную область, частично христианскую, включили в Грузинское царство, а Манучехра признали эмиром юго-восточной, ограничив его независимость

условием, что он будет платить Деметрэ налоги и в случае войны поставлять «столько тысяч человек, сколько потребуется». С другой стороны, такое подчинение оказалось спасительным для Ширвана, так как Грузия теперь защищала его от таких соперников, как Дербентский эмират. Деметрэ до некоторой степени стеснил свободу и Дербента, выдав свою дочь (имя неизвестно) за эмира Абу ал-Музаффара. Деметрэ доверял эмиру: все свое царствование тот держал важного дидгорского военнопленного в дербентской крепости. Ладить с мусульманскими соседями было для Деметрэ нетрудно, и не только потому, что он унаследовал обаяние отца: Грузия, как и Ширванский эмират, тогда гордилась своей религиозной терпимостью. На время Деметрэ нанял своим секретарем Ибн ал-Азрака, летописца Маяфарикина. Ибн ал-Азрак почти с недоумением вспоминает, что по пятницам Деметрэ ходил в тбилисскую мечеть, выслушивал проповедь от начала до конца и раз подарил мечети 200 золотых денариев: «От него я видел такое уважение к мусульманам, какого они не испытывали, даже будучи в Багдаде». Как Давит, так и Деметрэ чеканил монеты с арабскими надписями, освобождал мусульман от тяжелых налогов и жаловал им религиозные привилегии.

Для Деметрэ и его наследника Гиорги III труднее всего было удерживать армянскую столицу Ани. В то время как армянские христиане обрадовались освобождению от мусульманской власти, армянская и грузинская знать боялась, что потеряет автономию, и считала, что мусульманское вассальство для них будет более выгодным. Деметрэ отреагировал быстро, выпустив из тюрьмы Абулсуара, мусульманского губернатора, которого задержал Давит. В 1126 году Фадл, сын Абулсуара, вернулся из ссылки в Хорасане; он дал Деметрэ ложную клятву верности, чтобы взять в свои руки власть над Ани у грузин Абулети и Иванэ Абулетисдзе. Спрашивается, почему Абулети и Иванэ, возможно, без согласия Деметрэ, но, без сомнения, при потворстве местных старшин без протеста сдали город Фадлу? Армянские историки оговаривают сдачу тем, что Абулети сначала хотел спасти только себя самого, а потом свою семью и христианских сограждан. Но через несколько лет стало ясно, что Иванэ Абулетисдзе уже задумал свержение Деметрэ.

В 1130 году Насир ад-Дин Сукман, султан Хлата (тогда столица Шах-Армении на озере Ван, а сегодня Ахлат), предпринял первую попытку изгнать грузин из остальной Армении: эти попытки будут повторяться еще тридцать лет. Эмир Фадл тоже старался расширить свою территорию, захватив сначала Двин, а потом Гянджу. Деметрэ пришлось договариваться с этим энергичным захватчиком, и они решили, что собор Ани останется христианским храмом и что Деметрэ будет «защитником» местных христиан. Напряженное противостояние длилось двадцать лет, пока еще более могучий мусульманский правитель, эрзурумский эмир Салдух, не пришел и не взял Ани.

Сдав город Фадлу, Абулети с сыном бежали в Дманиси. Почти сразу стало понятно почему. В 1131 году Абулети узнал, что его сын Иванэ вместе с тринадцатилетним самозванцем Вахтангом, сводным братом царя, замышлял убийство Деметрэ. Абулети разоблачил сына, но и отца, и сына заточили в Дманиси, пока не поймали третьего заговорщика, после чего их всех вместе отдали под суд. Суд оправдал Абулети и, к общему удивлению, учитывая, что каждое второе поколение семьи Абулети было изменниками, простил Иванэ Абулетисдзе. Прощение было, однако, показное: Иванэ назначили военным командиром в Гарни, вблизи от Еревана, и там по приказу Деметрэ его благоразумно обезглавили. Сын Иванэ Тиркаши бежал в Шах-Армению, где эмир назначил его губернатором Аршаруникской провинции, и двадцать лет дожидался смены политического климата. Вахтанга Деметрэ не пощадил: он приказал выколоть ему глаза, и искалеченный двадцатилетний Вахтанг в 1138 году умер.

Деметрэ выдался передых всего на два-три года. В 1137 году на границах Грузии образовалось могучее новое государство: Шамс ад-Дин Элдигюз (бывший кипчакский раб, женившийся на вдове султана Тугрула) [78] основал династию, которая охватит Южный Азербайджан, Северо-Западный Иран и бывшую Кавказскую Албанию. Деметрэ спасло землетрясение 1139 года, разрушившее Кавказскую Албанию, сровнявшее Гянджу с землей, унесшее больше 20000 жизней [79] . Деметрэ сразу вторгся в разоренную страну, разграбил развалины, уничтожил оставшихся в живых обитателей, снял ворота Гянджи с петель и перевез их в монастырь Гелати, где высек на них: «Я, царь Деметрэ, разбил Кавказскую Албанию и взял навсегда эти ворота». Ворота он повесил у гроба отца.

78

Brosset M.-F. 'Eclaircissements а l’histoire de la G'eorgie depuis l’antiquit'e. P., 1851. P. 247.

79

Brosset M.-F. Op. cit. P. 243.

Сельджукский султан и азербайджанский Атабаг решили отомстить и в 1143 году попытались вернуть Гянджу. Деметрэ выиграл битву, но потерял город по мирному договору: выдав дочь Русудан за мосульского султана Масуда Темирека, он сделал Гянджу ее приданым. (Масуд умер в октябре 1152 г.; Русудан затем стала последней женой хилого хорасанского султана Гияса ад-Дин Санджара-шаха, умершего в 1157 г., так что бездетная Русудан вернулась в Грузию, обогащенная опытом мусульманских дворов, и стала советницей своего брата Гиорги III и племянницы царицы Тамар.) В 1154 году, к концу своего царствования, Деметрэ таким же неудачным способом выдал свою младшую дочь (имя неизвестно) за волынско-владимирского князя Изяслава Мстиславовича. Альянс был многообещающим: Изяслав приходился внуком великому князю Владимиру Мономаху. Но как только медовый месяц закончился, Изяслав умер, и никакого политического союза между православными странами не последовало. Как в шахматной игре, Деметрэ двигал тремя дочками: по крайней мере одна из этих пешек стала в конце концов влиятельным ферзем.