Грязь, пот и слезы
Шрифт:
Было что-то мистическое в наших пяти фигурах, в темноте бредущих по седловине. Мы походили на измученных солдат, что из последних сил идут вперед, на битву. Когда мы дотащились до ледника, перед нами возник крутой подъем. Мы низко наклонялись к склону, налобные фонари бросали лучи света на снег под ногами. Мир сузился до размера светового пятна: оно показывало, за что цепляться зубьями кошек, куда вонзить ледоруб. Кроме этого светлого пятна, ничего не было видно.
Через некоторое время наша группа распалась на две части. Впереди шли Алан, Нейл и я, за нами следовали Джеффри и Майкл. Вскоре оба повернули назад.
Спустя два часа мы втроем вылезли на небольшой ледовый карниз и взглянули вниз.
– Тебе страшно? – тихо спросил меня Алан. За это время я впервые услышал чей-то голос.
– Да, – ответил я. – Но не так страшно, как было бы, если бы я мог видеть крутизну склона, – совершенно серьезно объяснил я.
Действительно, темнота скрывала эту страшную пропасть. Мы видели только глубокий снег и лед, ярко освещенные нашими фонарями.
В полночь мы подошли к месту, покрытому глубоким снежным порошком. Этого мы не ожидали. Долго барахтаясь в сухом подвижном снегу, не находя точку опоры, мы страшно устали.
На каждом шагу ноги скользили назад. Вместо одного шага приходилось делать целых три. Снег забился мне в маску и в рукавицы, очки запотели. Я молча чертыхался.
«Где же балкон? Он должен скоро появиться».
Но выше виднелся только лед и скалы, исчезающие в темноте. Я начинал выдыхаться.
К часу ночи мы перевалили через очередной карниз и без сил распластались на снегу. Я ликовал – мы уже на балконе, на высоте двадцати семи с половиной тысяч футов над уровнем моря.
Думая сэкономить кислород, я снял маску, и разреженный воздух ожег мне легкие будто ледяным огнем. Я снова лег в снег и закрыл глаза.
Мы должны были ждать шерпов – они несли запасные баллоны с газом взамен наших полупустых. Новых баллонов должно хватить до вершины и на обратный путь до балкона, то есть часов на десять. Здесь, на этой высоте, время исчисляется запасом кислорода, а его наличие означает возможность выжить.
Температура была минус сорок градусов по Фаренгейту.
В 2 часа ночи шерпы еще не появились, и мы с Нейлом начали по-настоящему замерзать. При скудном потреблении кислорода мороз одолевает тебя быстро и незаметно.
Внезапно все небо ярко осветилось. Из тьмы выступили горы и снова пропали в темноте. Через несколько секунд над долинами загрохотал гром. «Здесь же не бывает гроз», – подумал я. Еще через пару секунд небо снова вспыхнуло. Издали надвигалась электрическая буря. Если буря доберется до нас, это будет конец. Она принесет с собой убийственный шквальный ветер с массой снега.
Где-то под нами Джеффри и Майкл тоже вели свою битву. А в мертвой зоне Эвереста человеку редко удается выйти победителем.
Глава 92
У Джеффри возникли проблемы с кислородным аппаратом.
Кислород не подавался должным образом, и Джеффри стал задыхаться. Он попытался идти дальше, но скоро вынужден был признать, что это бесполезно, и повернул назад. Его попытка штурма провалилась.
Майкл тоже решил возвращаться, так как сильно ослабел. Приближающийся ураган стал решающим доводом. Он занимался альпинизмом уже много лет, поэтому знал пределы своим силам и незыблемое правило поведения в условиях высокогорья: «Если сомневаешься, то тебе, несомненно, пора возвращаться вниз».
Они стали медленно спускаться к Южной седловине, а мы продолжали ждать шерпов.
В 3 часа ночи, когда мы уже не могли сдерживать дрожь и дальше переносить состояние неподвижности, наконец заметили внизу свет от фонарей шерпов. Через некоторое время они добрались до нас, и мы стали менять баллоны, что нам удавалось с большим трудом, – пальцы у нас совсем окоченели. За время пребывания в базовом лагере мы без конца отрабатывали этот процесс, так что выполняли его за несколько секунд. Но здесь, в темноте и при сильном морозе, это было невероятно трудно.
Я никак не мог отрегулировать подачу кислорода на баллоне. Возиться на морозе, да еще в темноте с маленькими заиндевевшими винтами, – это еще та работа. Мне пришлось снять верхние рукавицы, чтобы ухватиться за регулятор.
Меня неудержимо трясло от холода, и в результате я криво завинтил винт регулятора. Он сразу застрял и не проворачивался дальше. Я громко выругался.
Нейл и Алан уже были готовы. Алан направился к гребню, а Нейл встал рядом со мной на колени и ждал меня.
Я неуклюже возился с регулятором. «Ну, давай, идиот!»
Я чувствовал, что ситуация ускользает из-под моего контроля. Мы зашли слишком высоко, чтобы потерпеть неудачу, – слишком далеко.
– Беар, черт возьми, давай скорее! – сквозь маску пробормотал Нейл.
Я понимал, что задерживаю его, но регулятор застрял, и мне ничего не оставалось, как постараться вывинтить его.
У Нейла уже пропадала чувствительность в ногах, с каждой минутой он замерзал все больше. Но неожиданно мне удалось вывернуть винт. Я осторожно выровнял его, и на этот раз он завинтился правильно.
Мы двинулись в путь, как вдруг один шерп остановился. Он показал на небо, покачал головой, потом повернулся и направился вниз. Что ж, на высоте каждый решает за себя. И твоя жизнь зависит от того, верное ли решение ты принял.
Ураган шел к востоку и ниже нас – пока еще не к нам. Мы с Нейлом переглянулись и пошли дальше к гребню. Было огромным облегчением снова двигаться, и вскоре я ощутил прилив сил, чего не испытывал уже довольно давно.
Наверное, в глубине души я чувствовал, что настал мой час. Настала моя очередь прокладывать в снегу тропу, и я обошел Нейла. Ходьба согревала меня. Нейл шел, низко опустив голову, вся его фигура говорила о крайней усталости, но я знал, что он не остановится.