Грязь, пот и слезы
Шрифт:
По мере того как мы преодолевали одну за другой расселины в леднике, Эверест словно удалялся от нас. Уже больше десяти дней я не спускался ниже лагеря 2 и понимал, что оставляю позади нечто необыкновенное и грандиозное.
Мы двигались в полном молчании, погруженные в свои мысли.
Через два часа мы присели отдохнуть на карнизе ледопада. Казалось, низвергающийся вниз каскад замерзшей воды в последний раз призывал нас. Нам ничего не оставалось, как подчиниться его зову.
Сейчас ледопад был покрыт свежевыпавшим глубоким снежным
Новая тропа вилась через гигантские ледяные глыбы и привела нас под громадный снежный надув, который раздавил бы нас, как мышек, если бы вдруг вздумал обвалиться.
После того как мы преодолели столько коварных ловушек, я слегка успокоился. Каждый шаг приближал нас к дому. Внизу уже показался лагерь, и от волнения у меня перехватывало дыхание. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как мы его покинули.
Мы поспешно пробирались сквозь беспорядочное нагромождение ледяных глыб у подножия ледопада, нетерпеливо поглядывая на омытые солнечным светом палатки.
В 12:05 мы в последний раз отстегнули от веревки свои карабины. Я обернулся и, не веря своим глазам, посмотрел на гигантскую толщу сияющего под солнцем льда. Я мысленно поблагодарил гору за то, что она позволила нам пройти. Тревога и волнение схлынули, и я снова разрыдался.
Я все думал о папе. Как же мне хотелось, чтобы он был здесь, рядом со мной!
На самом деле он был рядом, как и всегда.
Глава 98
Солнечные лучи согревали лицо. Наконец-то мы были в безопасности.
Кто-то принес большую бутылку шампанского, которую заботливо приберегли для этого торжественного момента. Вчетвером мы минут десять расковыривали пробку с помощью ледорубов.
И началась праздничная вечеринка.
Мне казалось, что я выпью целый галлон этой чудесной искристой жидкости, но моему организму это оказалось не по силам. Я мог лишь отпивать шампанское маленькими глотками, только тогда не чихал, но все равно скоро почувствовал себя совершенно опьяневшим.
Я прислонился к каменной стене общей палатки и с блаженной улыбкой прикрыл глаза. Вернувшись потом в свою палатку, я натянул свежие носки и термобелье, которые хранил специально для этого дня.
Первое переодевание за три месяца. Какое наслаждение! Снятые кальсоны и трусы я убрал в пакет на молнии и напомнил себе дома открыть его без посторонних.
Оказалось, у Нейла обморожены ступни. Это результат длительного пребывания на огромной высоте и того долгого ожидания шерпов на балконе. Мы перевязали их, чтобы они все время были в тепле, и старались не говорить о возможной ампутации пальцев на ногах.
Впрочем, он и сам понимал, что вряд ли когда-нибудь к ним вернется чувствительность.
В любом случае мы считали, что ему нужно как можно скорее обратиться к врачу.
Ходить с забинтованными ступнями он не мог, так что требовался вертолет. А посадить его в разреженной атмосфере Эвереста не так просто.
Страховая компания сообщила, что утром следующего дня попробует эвакуировать Нейла, если позволит погода. Но вообще высота в семнадцать тысяч четыреста пятьдесят футов являлась верхним пределом для полетов вертолетов.
На следующее утро мы действительно услышали гул двигателей вертолетов, гораздо ниже базового лагеря. На фоне горы он казался крошечным.
«Пройдет какой-то час, и Нейла увезут отсюда назад, в цивилизацию. Гмм».
Боже мой, какое это счастье! Мне нужно было любым способом попасть на вертолет вместе с ним.
Я мгновенно собрал вещи, накопившиеся у меня за прошедшие три месяца. Потом налепил на рукав белый крест и побежал к тому месту, где сидел наготове Нейл. Один шанс.
«Какого черта!»
Нейл улыбнулся мне и покачал головой.
– Господи, Беар, ты уже успел собраться? – закричал он, чтобы я расслышал его из-за шума вертолета.
– Тебе нужен приличный медик во время полета, – улыбаясь, сказал я. – А я как раз тот, кто тебе нужен.
(Отчасти так оно и было – я ведь медик и его товарищ, и ему действительно нужна была помощь. На самом деле я просто пытался перехитрить страховую компанию.)
Пилот крикнул, что два человека будет слишком тяжело.
– Я должен постоянно его сопровождать! – прокричал я в ответ и тихо добавил: – У него в любой момент может отвалиться ступня.
Пилот посмотрел на меня, потом перевел взгляд на белый крест у меня на рукаве и согласился высадить Нейла где-нибудь пониже, а потом вернуться за мной.
– Отлично. Отправляйтесь, я подожду здесь. – Я крепко пожал Нейлу руку.
«Господи, пусть это будет сделано поскорее, пока никто не догадался», – твердил я себе.
Пилот поднял машину в воздух, и вскоре она исчезла из поля зрения.
Мик и Генри расхохотались.
– Если тебе удастся это провернуть, Беар, я готов съесть свои носки. Я вижу, ты любитель проворачивать такие фокусы, верно? – сказал Мик.
– Да, задумано хорошо, только, можешь мне поверить, больше ты этого вертолета не увидишь, – добавил Генри.
К чести пилота, он проиграл. Вертолет вернулся, я забрался на борт, и с натужным ревом двигателей в разреженном воздухе мы медленно поднялись в воздух.
Пока мы преодолевали земное притяжение, на приборной доске все время горел огонек, предупреждающий о приближении к режиму сваливания, но затем вертолет нырнул носом, выровнялся, и вскоре мы летели над скалами, вдоль ледника.
Я улетел, а Мик, видимо, давился своими носками.
Когда мы снижались, я заметил далеко под нами одинокую фигуру, сидящую на камне посреди громадного поля, усеянного валунами. Обмотанные белыми бинтами ноги Нейла выделялись среди серых валунов ярко, будто бакены.