Грязная игра
Шрифт:
Я стиснул зубы и подготовил сферический щит, чтобы поймать Баттерса. Но хотя это уберегло бы его от падения, на некоторое время он оказался бы заперт внутри щита, пока не погаснет инерция движения. Без скейтборда костюмы или дженосква поймают его в пару секунд, и я буду вынужден драться, что защитить его, что подведёт под моей миссией неутешительный итог.
Да будет так. Нельзя бросать друзей, даже тех, у кого проблемы с доверием к монстрам.
Но вместо того, чтобы упасть на дорогу и разбиться, или упасть в мой щит и обречь нас обоих на смерть, пальто Баттерса подозрительно заволновалось, вспыхнуло оранжевыми
Малыш стрелой метнулся прочь от дженосквы — за что его трудно было винить — вверх по ступенькам ближайшего здания, которое оказалось Чикагским институтом искусств. Ближайший костюм прыгнул на его беззащитную спину.
Я выбросил посох вперед с криком: «Forzare!» — и невидимой силой расплющил прыгнувший костюм в воздухе, разметав его прямо над плечом Баттерса.
— Черт возьми! — проорал я со всей возможной искренностью, которой собралось немного. — Очистить линю огня!
Баттерс метнул на меня полный ужаса взгляд, отшатнулся, и стукнулся о самого северного из двух бронзовых львом перед Институтом искусств. Он бросил взгляд на статуи, облизал губы и прошептал что-то себе под нос.
Оранжевый свет хлынул из внутренних складок его пальто и быстро просочился в бронзовую статую, подтверждая то, как он выполнял все эти трюки.
Боб.
Боб-Череп свободно носился вокруг, словно какой-то чёртов подручный супергероя.
Боб был тем, кто двигал скейтборд. Боб направлял верёвки на запястьях Баттерса. Боб мутил с пальто Баттерса, чтобы он удачно приземлился.
Чёрт. Боб был просто грандиозен.
Всё объяснялось просто. Хотя Боб был духом, он всегда мог управлять физическими объектами. И если в прошлом он в основном делал это только с довольно небольшими и лёгкими вещами, как любовные романы или собственный череп, то не было никаких известных мне причин, чтобы не взяться за что-нибудь побольше. Я всегда считал, что ему просто не хватало мотивации.
Я редко выносил Боба из своей лаборатории, и на то были причины. Чтобы так контролировать духа, Баттерсу требовалось иметь в своем распоряжении и череп Боба, что он и делал прямо сейчас. Он просто таскал череп с собой, вероятно, в этом рюкзаке, а это означало, что преданность Боба была столь же хрупка, как и способность Баттерса физически обладать черепом. Если черепом, а заодно многовековыми знаниями и опытом Боба, завладеет кто-то вроде Никодимуса, страшно подумать, для каких целей могут использовать моего старого друга.
Конечно, эти страхи резко отошли на второй план, когда я понял, что именно Баттерс повелел сделать духу.
Из глаз огромного бронзового льва вдруг посыпались оранжевые искры. Затем, двигаясь точно так же, как если бы она была живым животным, статуя повернула голову в мою сторону, пригнулась и издала мощный и вполне натуральный львиный рык.
— Вот дерьмо, — сказал я.
— Задержи их! — прокричал Баттерс.
Лев снова зарычал.
— Чёрт тебя побери, Баттерс, — огрызнулся я себе под нос, — я пытаюсь помочь!
И тут несколько тонн ожившего бронзового хищника,
Глава 28
Давненько на меня не прыгал грёбаный лев, да и в тот раз он был из настоящей плоти и крови, из зоопарка. Ещё ни разу что-то целиком из металла не пыталось меня убить, если не считать эпизодических встреч с орудиями потенциальной гибели в дорожно-транспортном происшествии, и никогда и то и другое одновременно. Так что этот случай можно считать первым.
И это очень важно в работе. Новые трудности. Что бы я без них делал?
Если бы не Зимняя мантия, я думаю, Боб снёс бы мне голову с плеч. Но вместо этого, я нырнул достаточно быстро и низко, чтобы избежать огромной лапы, которая неслась прямо на меня. Боб перемахнул через меня и врезался в парочку костюмов Вязальщика с сокрушительным энтузиазмом. Они отлетели словно кегли, а бронзовый лев развернулся слишком быстро для своего веса и присел, чтобы прыгнуть на меня снова.
И один из львиных горящих оранжевым огнем глаз, тот что был в противоположной стороне от улицы, закрылся в самом коротком подмигивании, которое только можно представить.
Боб все понял.
Мой бывший лабораторный ассистент грянул: «Умри, предатель!» — и снова рыкнул.
— Берегись, он вырвался! — заорал я ближайшему костюму, отступая в его сторону и пытаясь удержать внезапную ухмылку. — Он всех нас растерзает!
— Рррарх! — Боб зарычал и снова бросился на меня.
Я шарахнулся в сторону в последнюю секунду, чтобы костюм не заметил приближения Боба, пока не было уже слишком поздно. Бронзовый лев врезался в костюма, его закружило в водовороте сломанных конечностей и шлёпнуло о стену Института искусств. Костюм взорвался в чистую желатиновую слизь, его физическое воплощение было слишком искорёжено, чтобы призванный Вязальщиком дух мог и дальше оживлять его. Лев триумфально зарычал и повернулся к следующему ближайшему костюму.
— Он мой! — крикнул я, навёл посох на Боба и прорычал: — Fuego!
Взрыв чистого огня вырвался из посоха, промазал мимо беснующейся статуи льва буквально на дюйм и угодил прямиком в пару костюмов, охватив их огнём и заставив испускать странные завывания разочарования и гнева, когда они начали терять свои физические формы.
Разъярённые горящие костюмы прыгнули на Боба, и охотничье-стайный инстинкт демонов побудил всех остальных тоже броситься на статую. Боб взревел, огни в его глазах весело вспыхнули, и он начал отбрасывать их лапами, как Мистер, играющий с несколькими мешочками кошачьей мяты на верёвочке.
Я отпрыгнул от этой мясорубки и огляделся в поисках Баттерса. Первым делом я посмотрел туда где он только что был, но там никого не было — только пустая пластиковая бутылка катилась по ступеням, подгоняемая порывистым северным ветром. Как раз такая, какую я использовал для создания зелий.
Баттерса развеяло по ветру. Чёрт, фактически буквально. Когда -то давно я приготовил эликсир бегства, который спас меня от жабодемона, и, если бы у меня была двадцатка, я бы поставил её против куска жевательной резинки на то, что Баттерс повторил мою старую формулу и использовал её, чтобы иметь возможность быстро исчезнуть в суматохе.