Грязная игра
Шрифт:
— Нет, не буду, — ответил я. — Я знаю, как он работает. Что бы он ни делал, ничего хорошего это ни сулит. Людям собираются причинить боль, и я не намерен в этом участвовать. Я не собираюсь помогать ему.
— Очевидно, ты слушал меня недостаточно внимательно, — произнесла Мэб.
— А для меня очевидно, что вы просто не понимаете, — ответил я. — Есть вещи, которые просто не стоит делать, Мэб. И помогать такому вот монстру заполучить то, что он хочет — одна из них.
— Даже если отказ будет стоить тебе жизни? — спросила
Я вздохнул.
— А вы и не заметили за последние пару лет? Вы сомневаетесь, что я скорее предпочту умереть, чем стану частью чего-то подобного?
В темноте свернула белая вспышка её зубов.
— И всё же ты здесь.
— Вы действительно хотите довести до этого? — спросил я. — Уже готовы потерять своего блестящего новенького Рыцаря?
— Вряд ли это будет большой потерей, если рыцарь не выполняет простые команды, — сказала Мэб.
— Я буду выполнять команды, я делал это раньше.
— Да, выполнял. В собственном извращённом стиле, — возразила Мэб.
— Да, но не в этот раз.
— Ты будешь в точности следовать инструкциям, — повторила Мэб и сократила и так небольшое расстояние между нами. — Или будут последствия.
Я сглотнул.
Последний Рыцарь, разозливший Мэб, закончил тем, что умолял меня прикончить его. Несчастный ублюдок был мне благодарен.
— Какие последствия? — спросил я.
— Паразит, — ответила Мэб. — Убив тебя и вырвавшись наружу, он отыщет всех, кого ты знаешь. И сотрёт их с лица земли... начиная с одного конкретного ребёнка.
Мои руки покрылись мурашками. Она говорила о Мэгги. Моей дочери.
— До неё ему не добраться, — прошептал я. — Она защищена.
— Но не от этого, — отстранённо произнесла Мэб. — Не от создания, плоти от плоти твоей, как и она сама. Твоя смерть впустит в этот мир смертельно опасное существо, мой Рыцарь... того, кто знает о твоих друзьях всё, что известно тебе самому. О любимых. О семье.
— Нет, этого не случится, — ответил я. — Я вернусь на остров. Я скажу Альфреду поймать его, едва он вырвется на свободу.
Улыбка Мэб стала искренней. И это было гораздо страшнее её пристального взгляда.
— О, милое моё дитя, — она покачала головой. — С чего ты взял, что я позволю тебе вернуться?
Я стиснул кулаки и процедил сквозь зубы:
— Ах ты... сука.
Мэб залепила мне пощёчину.
Ладно, это не очень хорошо отражает то, что на самом деле произошло. Её рука двинулась. Её ладонь ударила меня в левую скулу, и через мгновение правая сторона моего черепа врезалась в дверь лифта. Моя голова отскочила от неё, как мячик для пинг-понга, ноги стали ватными, и я получил возможность очень, очень хорошо рассмотреть мраморную плитку на полу лифта. Металл зазвенел, словно гонг, и эхо этого звона не стихло даже пару минут спустя, когда я смог медленно сесть. Или, может быть, оно повторялось только у меня в голове.
— Я с радостью выслушаю
Она изящно приподняла ножку и уперлась кончиком высокого каблука мне в горло. Затем надавила на него, совсем чуть-чуть, и это было адски больно.
— Но я — Мэб, смертный. Не тебе меня судить. Понятно тебе?
С каблуком, упирающимся в гортань, не очень-то поболтаешь. Пришлось дёрнуть головой, изображая кивок.
— Откажись повиноваться мне, если этого ты хочешь, — сказала она. — Я не смогу помешать тебе сделать это... если ты желаешь заплатить назначенную цену.
С этими словами она убрала ногу от моего горла.
Я сел и принялся его растирать.
— Это не очень хороший способ сохранить со мной хорошие рабочие отношения, — прохрипел я.
— Я кажусь тебе дурой, мой Рыцарь? — спросила она. — Подумай.
Я оглядел её. Голос Мэб был совершенно спокоен. После того, что я сказал ей, после проявленного мной неповиновения, это было неожиданно. Она никогда не стеснялась показывать свой гнев, если считала, что собеседник это заслужил. И это абсолютное самообладание было... не то чтобы не в её характере, но я ожидал намного больше напряжённости, чем она демонстрировала. Мое неповиновение поставило под угрозу её планы, а это никогда не оставляло её в хорошем настроении.
Если только...
Я закрыл глаза и снова прокрутил в голове её слова.
— Ваши указания, — медленно произнес я, — заключались в том, чтобы пойти с Никодимусом и помогать ему до тех пор, пока он не достигнет своей цели.
— Верно, — сказала Мэб. — А своей целью он назвал изъять содержимое хранилища.
Она наклонилась и, ухватившись за рубашку, подняла меня на ноги с такой легкостью, словно я весил не больше чихуахуа.
— Я никогда не говорила, что ты должен делать после этого.
При этих словах я моргнул. Несколько раз.
— Вы... — я понизил голос: — Вы хотите, чтобы я обвел его вокруг пальца?
— Я жду, что ты вернешь мой долг, следуя моим инструкциям, — ответила Мэб. — А после этого...
В полумраке её губы снова растянулись в улыбке, на этот раз — самодовольной.
— Я жду, что ты будешь собой.
— Что бы Никодимус ни замышлял на этот раз... вы тоже хотите его остановить, — выдохнул я.
Она склонила голову, лишь слегка.
— Вы знаете, что он не собирается честно соблюдать перемирие, — негромко произнес я. — В какой-то момент он собирается разделаться со мной. Он собирается предать меня.
— Разумеется, — сказала она. — Я жду незаурядного, более изобретательного предательства с твоей стороны.
— Не нарушая при этом вашего слова и помогая ему? — требовательно спросил я.
Её улыбка расширилась.
— Что, не пара пустяков? — спросила она. — В молодости я бы получила удовольствие от такой нестандартной задачи.