Грязная королева

ПроблемkА

Раздражение. Буквально разрывающее напополам. Она готова высунув язык бегать за ним, а потом прыгать в койку Малфоя. До этого, блять, побывав там.

– Мне нужно в школу, - отчеканил холодным голосом, даже не посмотрев на нее. И так знал, что она сделает. Он уже наизусть знал ее привычки. От этого хотелось блевать.

– Ну хочешь, я больше не подойду к нему?

Уже было ушедший Тео остановился.

– Ну мы же договорились…

Астория вскочила, сверля его глазами, и гневно выпалила:

– Мы не о чем не договаривались!

Я люблю тебя, Тео. Почему я должна спать с ним?!

У нее на глазах выступили слезы, и он еле сдержался, чтобы не закатить глаза. Опять одно и тоже. Это начинало надоедать. И как он мог когда-то любить ее? Скорее всего, он думал, что любит ее, потому что она была нужна Малфою. Даже сейчас она здесь по этой причине.

– Потому что он любит тебя, Астория, - огрызнулся Нотт, придумывая причину для побега. Ему совсем не улыбалось ссориться с девушкой - с которой он, по идее, не должен даже общаться - прямо посреди двора Хогвартса, где в любую секунду их могли увидеть.

– И что?
– визгливо всхлипнула она.

На секунду ему даже стало жаль ее. Всего на одну маленькую секунду. А затем новая вспышка злости. Такой сильной, что дух захватывает. Мгновение - и она прижата к стене, а он выдыхает ей в ухо презрительным шепотом:

– Ему нужно отомстить. За то, что он все получает первым. Место в команде, значок старосты. Даже ты досталась ему первой, Астория. Гребаный Малфой был у тебя первым!

Она уже тихо плачет, жалея о том, что вообще начала этот разговор.

Вот и отлично.

Пусть, сука, ноет. Пусть знает, что значит разозлить его.

– Я все поняла…

– Ничего ты не поняла!

Злобно выкрикнул он, сжимая ее руку изо всех сил, отчего она лишь поморщилась. Тео удовлетворенно хмыкнул.

– Как скажешь. Не поняла, - жалобно пропищала Астория, в глазах которой появились слезы боли. Завтра на ее руках будут красоваться синяки. И похер. Ее проблемы.

– Неужели ты не любишь меня, Астория?

Вкрадчивым голосом поинтересовался Нотт, заранее зная ответ.

– Ты же знаешь, что люблю…

Хитрая усмешка появилась на губах. Мышка повелась на сыр и попала в мышеловку.

– Тогда почему ты не хочешь сделать этого ради меня?

Астория молчала, опустив глаза. Неужели он действительно не понимал, насколько противно целовать Малфоя, а думать о нем? Конечно понимал. От этого становилось еще больнее.

– Я сделаю, - тихо сказала она, чувствуя на глазах слезы.

– Вот и умница.

Холодные губы коснулись ее щеки, и он ушел, оставив ее в одиночестве.

Оставив ее умирать.

Кто бы мог подумать, что такое чудесное утро закончится так паршиво.

________________

СЕЙЧАС

От одиночества хотелось кричать. Орать, визжать, лезть на стену, драть на себе волосы. Разговаривать с собой стало невыносимо. Почти так же, как и слышать рычание за окном.

Он не приходил уже три недели.

Три гребаных

недели она безвылазно сидела в до смерти надоевшей комнате, получая еду от домовиков ночью. Или утром. Только в то время, когда она спала. Вероятно, это была его новая изощренная пытка.

“Я никому не позволю тебя обидеть, Грейнджер. Даже себе.”

Серьезно? Она серьезно поверила Малфою?! От собственной глупости захотелось рассмеяться. Вот только было совсем не смешно. Гермиона боялась, что еще пара дней, и она сойдет с ума. А может она уже это сделала?

Где-то со стороны кресла послышался знакомый смех, заставивший Гермиону подскочить с бешено колотящимся сердцем:

– Гарри?

Сама нереальность этого предположения хлестко била по лицу, но где-то в глубине души теплился маленький лучик надежды, который проедал отчаяние, теснившее грудь.

Тишина. Ну конечно. На что она вообще рассчитывала? Что ее друг воскреснет из мертвых, чтобы поговорить с ней? Глупая, глупая.

Гермиона уткнулась носом в ладони, пытаясь не замечать подступившие слезы. В последнее время она плачет слишком часто. Практически каждый день.

Потому что изменилась.

Той Гермионы, состоявшей в “Золотом трио” и лучшей ученицы Хогвартса больше не существовало. Сейчас она была…грязнокровкой. Шлюхой Малфоя. Женой Малфоя, что гораздо страшнее.

Даже если бы Гарри был жив, он бы с презрением отказался от нее. Так же как и Рон. Она навсегда потеряла своих друзей не два года назад, а тогда когда таяла в объятиях Пожирателя.

Истерика сдавила горло.

– Все хорошо, Гермиона, - ласковый голос. Наверное, то, что она испытала, - когда услышала этот голос, - нельзя описать словами. Даже самыми громкими. Даже самыми выразительными.

Просто… Просто в один момент дыхание сперло. Просто одновременно хотелось рвать на себе волосы от осознания того, что ты сошла с ума, и визжать от радости, слушая такой родной, такой понимающий голос.

Руки взволнованно тряслись, но решиться поднять голову она не могла. Слишком больно будет обнаружить пустоту. Наверное, это даже сломает ее. Наконец-то доломает. Гарри сделает то, чего не удалось Малфою. Вернее не Гарри, а его отсутствие.

Из груди вырвалось хриплое рыдание.

– Эй, ты что, мне не веришь?

Дрожь сотрясла ее всю. От волос на макушке до кончиков пальцев. Он уже говорил с ней так. Когда Рон после матча целовался с Лавандой. Воспоминание ударило новой порцией боли.

Можно ли скучать по человеку так, что при упоминании его имени хочется выть? Так, что его голос, который раздавался в воображении, пробирал до косточек?

Да. Можно. И она скучала по друзьям именно так.

Черт, Гермиона готова была содрать шкуру собственными руками, лишь бы… С ними все было в порядке? Нет. Никакого “в порядке” уже не будет. Она готова была содрать с себя шкуру, лишь бы это сумасшествие не прекращалось.