Грязная кровь
Шрифт:
– Вы с Жанной, в принципе, можете поселиться в одном номере, не правда ли? А я бы тогда оккупировала твой. Ну как, идет?
Андрей Витальевич Снегирев ошалел от моей наглости, но возражать не решился.
– Конечно, это не совсем удобно, но, если Жанна не возражает…
Жанна не возражала. Она вообще не произнесла ни слова с момента моего появления. Сначала Жанна смотрела на меня вопросительно, потом оценивающе (как-никак перед ней была ее ровесница и, к тому же, дочка ее приятеля!), а уже только потом в ее пристальном взгляде появилось что-то вроде одобрения: все, мол,
Папа выдал мне свой ключ. Вдобавок, я вытребовала у него программку конференции и пресекла дальнейшие расспросы Андрея Витальевича, обещав «по-семейному» побеседовать с ним вечером. Тот с облегчением вздохнул и, подхватив под локоть Жанну, удалился в столовую.
Я снова принялась изучать листок регистратора и, обнаружила, что номер, в котором остановился Михаил, находится этажом ниже. Что ж, оно и к лучшему, может быть, нам и удастся не пересечься.
А народ все прибывал и прибывал. Мне это было на руку – чем больше публики, тем легче затеряться в большом скоплении народа.
Я прошла в свой номер и пробыла там до четырех часов – на это время было назначено торжественное открытие конференции, местом проведения которого был выбран холл вокруг фонтана. После приветственных речей предполагалось, что все гости проследуют в банкетный зал, где был обещан «грандиозный фуршет».
В холл я попала в начале пятого. Оказалось, что мои опасения были напрасны – народу было так много, что в толпе я едва отыскала глазами Михаила. Потом я протолкалась к папе (он стоял наверху, давая указания человеку с видеокамерой) и встала рядом с ним возле квадратной колонны. Отсюда было хорошо видно всю публику и я старалась не выпускать Михаила из поля зрения, приняв за ориентир малиновый воротник его рубашки.
Первые полчаса все было на редкость нудно. Выступали какие-то иностранцы с плохим русским и заранее выученными шуточками, потом их сменили редакторы журналов, прикинутые гораздо лучше своих западных коллег. Речь шла в основном о тиражах и подписчиках, которые, несмотря на кризис, отнюдь не убывали, что несказанно радовало аудиторию. Но самое интересное началось с появлением в холле странного вида девицы в вечернем платье с воротником из тонкой полоски соболиного меха.
– Пришел поручик Ржевский! – радостно проговорил папа. – Ну, сейчас начнется!
– Ты про эту даму? А что начнется-то? – спросила я у Андрея Витальевича?
– Не знаю, что именно, но знаю, что начнется, – азартно рассмеялся Снегирев. – Так, тут нужно быть очень внимательным. Костик, все время держи Марию в кадре и чтоб камера не прыгала!
– Кто такая Мария?
– Ты разве не знаешь? Ах ну да, вы же не в курсе всех столичных дел, – снисходительно пояснил отец. – Это владелица журнала «Магда», существо на редкость экстравагантное и взбалмошное. Если она где-нибудь появляется, то это всегда пахнет скандалом.
На этот раз Марья из «Магды» оправдала все ожидания. Она вела себя на редкость похабно – несколько раз прерывала очередного оратора дурацкими замечаниями, так что все сразу поняли, что она изрядно пьяна. Наконец, когда ей предоставили слово, она так неловко
Самое любопытное, что Михаил наблюдал за всей этой вакханалией совершенно бесстрастно. Я уверена, что он не отрывал глаз от владелицы «Магды», но при этом его лицо было таким удивленным и испуганным, что я сразу поняла: тут что-то не так!
Не знаю, как это произошло, наверное, тревога Михаила передалась мне и получилось, что на фоне веселящейся толпы мы вдвоем образовали какое-то поле. В общем, он почувствовал, что кто-то еще среди гостей конференции склонен отнюдь не веселиться и хохотать над зрелищем пьяных выходом Марьи из «Магды» – и Михаил, словно почуяв мой взгляд, медленно повернул голову.
Наши глаза встретились и я поняла, что скрываться уже бесполезно – несмотря на парик и темные очки Михаил узнал меня. Честно говоря, я была бы даже немного разочарована, если бы он меня не узнал – несмотря ни на что мне по-прежнему казалось, что близость, которая установилась между нами – это нечто большее, чем просто секс. И тем горше я переживала ту легкость, с которой Михаил меня обманул, сказав, что едет к родителям.
Теперь наступил тот момент истины, после которого уже нет смысла притворяться и играть в прятки. Михаил сразу же это понял и, выбравшись из толпы, подошел ко мне. Пока он поднимался на балкон, где располагались группы телевидения, я успела шепнуть папе, что это тот самый человек, из-за которого я так хотела здесь поселиться. Папа одобрительно кивнул, зачем-то с жаром пожал Михаилу руку и даже подмигнул мне на прощание, когда я с Михаилом скрылась в номере Андрея Витальевича.
Когда дверь затворилась, Михаил подошел к окну и некоторое время стоял ко мне спиной, слегка покачиваясь на каблуках.
– Кто тебя послал следить за мной? – спросил он наконец глухим шепотом.
– А если я тебе скажу что никто, ты мне не поверишь? – спросила я в свою очередь.
Михаил промолчал.
– Просто я увидела твои билеты до Москвы и обратно, – пояснила я, – и поняла, что ты меня обманываешь. Но не думай, что мной двигала только ревность. Нет-нет, уж чего-чего, а этого чувства во мне сейчас днем с огнем не отыщешь. Все гораздо серьезнее.
– Что ты имеешь в виду? – с тревогой в голосе спросил Михаил.
И тогда я открыла ему все карты. Рассказала все: и про Зуя, и про клад, и про то, как разочаровалась в нем, когда узнала, что Михаил использует врачебную тайну в личных корыстных целях.
Мой любовник слушал молча, по-прежнему сосредоточенно глядя в окно. Его спина с каждой минутой сутулилась все сильнее и Михаил изредка передергивал плечами, как будто у него по спине ползли мурашки.
– И чего ты хочешь от меня теперь? – едва слышно спросил Михаил.
– Правды, – серьезно ответила я. – Всей правды и немедленно. Я не обещаю тебе, что наши отношения снова станут прежними, но если ты хочешь сохранить в моих глазах хоть какое-то приличное лицо, то изволь мне немедленно все рассказать. Иначе…