Грязная работа
Шрифт:
Чарли взглянул на черный корабль и понял, что сидит тот как-то уж очень высоко — прямо-таки на грунте, а воды вокруг дюймов шесть, не больше.
— Э-э, Боб, — окликнул Чарли бобра.
— Ну ее, эту лодку. Идем пешком. Всем тихо. — Он вынул из трости шпагу и пошлепал к кораблю.
Чем ближе, тем яснее проступали детали конструкции. Леерное ограждение — связанные берцовые кости, судовые утки — кости человеческого таза. Фонарем на палубе служил череп. Ашер в точности не знал, как проявятся его способности Люминатуса, но когда экспедиция дошла до корабельного корпуса, он сильно пожелал, чтобы они проявились поскорее и чтобы в число его умений входила левитация.
— Нам _издец, — сказал Боб, глядя на высящийся над головами изогнутый борт.
— Ничего не он, — ответил Чарли.
— Просто нужно, чтобы кто-нибудь туда залез, а потом скинул нам веревку.
Беличий народец пошебуршился, затем из мелкотравчатой толпы выступила вперед одинокая фигурка: по виду вроде как французский денди XIX века с головой варана. Его наряд — сюртук, кружевные манжеты — больше всего напомнил Чарли портреты Шарля Бодлера, которые ему показывала Лили.
— Можешь? — спросил Чарли у варана.
Тот протянул руки и поднял одну ногу из воды — беличьи лапки. Чарли поднял белковарана как можно выше, тот зацепился за черное дерево борта и понесся вверх, затем скрылся за планширом.
Минуты шли. Чарли вслушивался, стараясь уловить хоть малейший намек на то, что творится наверху. Когда рядом в воду шлепнулся толстенный конец, Чарли подскочил на два фута и едва сдержал полноформатный мужской вопль.
— Клево, — произнес Боб.
— Тогда ты первый, — сказал Чарли, пробуя, выдержит ли канат его тяжесть.
Он подождал, пока бобер не поднимется фута на три, после чего сунул шпагу под лексановую пластину себе за спину и начал взбираться сам. На третьей четверти пути он уже чувствовал, как мышцы на руках готовы лопнуть, будто накачанные водой шарики, и заплел мотокроссовые сапоги вокруг каната, чтобы немного отдохнуть. У мышц словно бы открылось второе дыхание богов — когда Чарли полез дальше, ему показалось, что Люминатусова сила в нем возросла. Достигнув лееров, он схватился за судовую утку и уселся верхом на берцовую кость.
Едва он развернулся к палубе, фонарик на его каске выхватил черный отблеск в чьих-то глазах. Тварь держала бобра словно кукурузный початок, и ее коготь пронзал бобру череп, не давая челюсти раскрыться. По ее лицу и грудям стекали плоть и слизь, тлевшие красным. Она оторвала еще клок от мясоеда.
— Хочешь, любовничек? — спросила тварь.
— На вкус — чистая ветчина.
За обеденной стойкой у Чарли дома Лили спросила:
— Может, сказать им?
— Не все о нас знают. Об этом. — Мятник Свеж показал на ежедневник. — Только Одри.
— Так а ей сказать не надо?
Мятник взглянул на Одри, которая сонно сплелась на диване с сестрой Чарли и одним адским псом. Вид у нее был умиротворенный.
— Нет, думаю, пока это ничего нам не даст.
— Он хороший парень, — сказала Лили.
Оторвала квадрат бумажного полотенца от рулона и промокнула глаза, пока тушь снова не превратила ее в енота.
— Я знаю, — ответил Мятник.
— Он мой друг. — Едва он это вымолвил, кто-то потянул его за штанину.
Свеж опустил голову — на него снизу вверх пялилась Софи.
— Эй, а у тебя есть машина? — спросила она.
— Да, Софи, машина есть.
— Давай покатаемся?
В тот же миг Чарли выхватил из-за спины трость и рубанул Морриган по запястью. Та разжала когти. Бобер с воплями кинулся по палубе и выбросился за леера на другом борту. Морриган ухватила трость и попробовала вывернуть ее из руки Чарли. Тот поддался — но выхватил из ножен шпагу и вогнал твари в солнечное сплетение с такой силой, что кулак уткнулся ей в ребра, а лезвие вышло у нее из спины и вонзилось в деревянный корпус шлюпки, на который она опиралась. На долю секунды он едва не столкнулся с гарпией нос к носу.
— Соскучился? — спросила та.
Он успел откатиться, когда она замахнулась когтями. Руки Чарли выставил вперед, чтобы прикрыть лицо, а толстые лексановые прокладки не дали ей оттяпать кисть.
Морриган кинулась было на него, но клинок прочно пришпилил ее к шлюпке. Чарли рванулся прочь от гарпии, а та в ярости визжала ему вслед.
Он увидел свет — должно быть, из каюты на корме. То же тусклое красное сияние. Сосуды, сообразил Чарли. И душа Рэчел еще может быть там. До люка оставался один шаг, и тут перед ним на палубу рухнул гигантский ворон и расправил крылья, будто старался отгородить от старьевщика всю корму.
Чарли сыграл ретираду и выхватил из кобуры «орла пустыни». Только б не тряслись руки, думал он, нащупывая предохранитель. Борон щелкнул клювом, и Чарли отскочил подальше. Но тут клюв втянулся, видоизменился, перекипел в женское лицо, хотя крылья и когти остались птичьими.
— Новое Мясо, — произнесла Маха.
— Как храбро ты сюда пришел.
Он нажал на спуск. Из дула вырвалось пламя, а Чарли словно двинули по ладони молотком. Ему казалось, он целил между глаз, но пуля почти надвое разорвала ей шею, утащив за собой здоровенный шмат черной плоти. Голова гарпии повисла набок, а тело ворона замахало на Чарли крыльями.
Чарли оступился и упал, но поднял пистолет и пальнул в пикирующего ворона. На сей раз пуля ударила в грудину, и гарпия отлетела назад — на самую надстройку.
Звон в ушах был такой, словно кто-то вогнал Чарли в голову камертоны и лупил по ним барабанными палочками, — долгий, болезненный, высокий вой.
Чарли едва расслышал визг слева: то из вантов за спиной на палубу обрушилась третья Морриган. Чарли перекатился к леерам и схватил пистолет, когда она попробовала цапнуть его за лицо. Пистолет и защита приняли почти весь удар на себя, но «орел пустыни» вылетел из руки и заскользил по палубе.